Читаю сейчас Я, депортированный гомосексуалист" Пьера Зееля. Француз, родился в Эльзасе в 1923 году. Гей. Когда ему было 15-16, в парке, который в его городе часто использовали для встреч гомосексуалы, его грабят. Он подает заявление в полицию, воров так и не находят, ну да ладно. А потом, в 1940 году, в Эльзас приходят нацисты, негласная картотека полиции по гомосексуалам попадает в гестапо, и Зееля отправляют в концентрационный лагерь. Обычная такая история для сороковых годов, тогда вообще много кто лагеря умел, любил и практиковал.
Что ценно и что цепляет меня - на протяжении всей книги он пишет: но какого черта. Я, гражданин Франции, просто подал в полицию заявление о том, что меня ограбили. Всё.
Его позиция, его недоумение и негодование - это чувства совершенно нормального человека. Я-то знаю, что там нацизм, лагеря для коммунистов, евреев и геев, там совсем немного осталось до Второй Мировой и Великой Отечественной, потом пять лет со Сталинградской битвой, Курской дугой и всем этим, известным мне с детства. В США ещё не было Стоунволльских бунтов, про однополые браки никто даже думать не может. И вроде бы весь исторический контекст - он на стороне тех чуваков, которые со свастикой и лечат гомосексуальность лоботомией, а также их сторонников, которые на этом свете гомосексуалов гнобят, а на том обещают им попадание в ад навечно.
А человек пишет о том, что он гражданин Франции, он был молод и влюблен, и это с таким миром в 1940 году было многое не в порядке, а не с ним.
Мне понадобилось очень много времени, чтобы придти к такому состоянию.
Что ценно и что цепляет меня - на протяжении всей книги он пишет: но какого черта. Я, гражданин Франции, просто подал в полицию заявление о том, что меня ограбили. Всё.
Его позиция, его недоумение и негодование - это чувства совершенно нормального человека. Я-то знаю, что там нацизм, лагеря для коммунистов, евреев и геев, там совсем немного осталось до Второй Мировой и Великой Отечественной, потом пять лет со Сталинградской битвой, Курской дугой и всем этим, известным мне с детства. В США ещё не было Стоунволльских бунтов, про однополые браки никто даже думать не может. И вроде бы весь исторический контекст - он на стороне тех чуваков, которые со свастикой и лечат гомосексуальность лоботомией, а также их сторонников, которые на этом свете гомосексуалов гнобят, а на том обещают им попадание в ад навечно.
А человек пишет о том, что он гражданин Франции, он был молод и влюблен, и это с таким миром в 1940 году было многое не в порядке, а не с ним.
Мне понадобилось очень много времени, чтобы придти к такому состоянию.