* * *

У меня был сборник ссылок в Evernote. Висел там и ни черта не рагребался, а только бесконтрольно рос последние три года.
Но тут я половину выкинул, а вторую половину затащил в Wunderlist. В списке дел они меня нервируют больше, может, уже досмотрю/ дослушаю/ дочитаю наконец все нужные, ценные и полезные.

@темы: норное

---

* * *

20.11.2016 в 04:33

Пишет  Alix zu Koln:

Посмотрела опенинг от "Юрий на льду" и задалась вопросом, почему на чемпионатах в парном катании еще нет однополых пар. Это охеренно бы смотрелось, да и в целом ФК на пользу пошло бы.

@темы: мир

---

Ash Beckham | TedTalks

Нашла очень классного лектора на TED, Ash Beckham. Первый ролик о каминг ауте, второй - о повседневной жизни. Оба человечные и вменяемые, без неуместного пафоса и выпиливания всего живого во имя идеи.

Ash Beckham: We're all hiding something. Let's find the courage to open up:



Ash Beckham: When to take a stand - and when to let it go:

@темы: лгбт

---

26 ноября

Давно не помню такого состояния, чтобы просто свернуться в уголке и рыдать от всего.

Я понимаю, что это моя нормальная рабочая динамика на идиотском проекте, и то, что я сижу в Гамбурге (последний месяц я, кажется, это название без эпитета "чёртов" вообще не употребляла), и то, что это зима и Карина в Таллинне, но.

Чёрт подери, открыла трэкер - я не прикасалась к эстонскому три недели. Вообще. Никак. Даже на уровне паршивой статьи из Постимееса. И до сих пор не могу, потому что - свернуться в уголке и рыдать.

Пойду смотреть лекции про мозг, ботаническую иллюстрацию и питон.
Похоже, это лучшее, что я могу сделать в эту субботу.

@темы: норное

---

Гарри Поттер - это не мы (с) Быков

(из лекции Быкова о Роулинг, отрывок)

Гарри Поттер находится на другой стороне, как это ни ужасно. [Потому что на стороне России доминирует] стремление к упрощению. К обожествлению имманентности. Сегодняшняя Россия обожествляет имманентные, врождённые признаки: русскость, принадлежность к русской цивилизации. Культ запретительства, который всегда всё упрощает...

@темы: мир

---

23 ноября

Прокрастинирую, как только могу.

Сил нет, на ФБ разругался с экс-коллегами (стыдно даже не перед ними, а перед остальными друзьями, у которых это радостно апдейтится ФБ в ф-ленту). Трэш-пати, ёшкин свет.

Дико устал и хочу в Таллинн.

А, ещё. Местные ребята, ни у кого инсайдеров в таллиннском Nortal нет?

@темы: норное

---

20 ноября

Вчера на один день смоталась в Берлин. В Берлине у меня обнаружился коллега по П., это было смертельно давно, но встретиться сейчас оказалось забавно, а в Берлин я всё равно собиралась, но было лень - короче, его пост на фейсбуке был практически пинком свыше.

И мы ходим, поживляемся едой, разговариваем, общаемся, он в какой-то момент меня спрашивает, почему Эстония, а не Германия. И это всегда был такой для меня чертов вопрос: то ли рассказывать про то, как я обожаю Таллинн и какая у меня замечательная работа; то ли рассказывать про друзей и партнёра-мальчика; ну, в общем, как водится: я очень, очень сильно привыкла к комфортной схеме умолчаний и социально приемлемых small talks. А потом я подумала: да какого чёрта.

И это оказалось очень просто. Намного проще, чем в первый раз. Вообще, чем большему количеству людей я открываюсь и чем больше я встречаю - ну, пусть не идеальную, но не агрессивно-гомофобную реакцию - тем мне становится легче дышать. Closet is not a place to truly live, да.

А О. оказался... Да нормальным чётким пацаном, выросшем в хардкорном городе П. Он, конечно, не совсем чёткий пацан, потому что объездил пол-Европы по танцевальным лагерям. И там было очень смешно: он спрашивал какие-то вещи, очень наивные, очень стереотипные, стеснялся при этом - я хохотал и говорил, что пусть лучше спросит у меня, чем додумает. Он вздохнул и сказал: ну да. А то в очередном танцевальном лагере он оказался в квартире с тремя геями, и они были классными ребятами, но он про их ориентацию узнал после того, как заселился и вообще спрашивать ему было неудобно, а тут я, живой, и у меня можно спрашивать. То есть да, патриархальная матрица, но при этом он слушал Асю Казанцеву, уже выяснил, что гомосексуальность - это нормально, но он ещё в процессе осознания. В общем, очень лампово получилось.

И вот я думаю. Про тех трёх геев-македонцев, например, он использовал слово "пидоры", при этом совершенно чётко не осознавая его оскорбительных коннотаций, он действительно не умеет в эту самую политкорректную лексику. И спрашивал, как в "таких" парах роли, кто "мальчик", а кто "девочка".

А в какой-то момент - мы ходили по Музейному острову, и вот вокруг нас вся эта красота, а он спотыкается, смотрит на меня круглыми глазами и говорит: слушай. Ну вот я понимаю, я знакомлюсь с девочкой, и вот мы вроде как друзья, но я же всё равно понимаю, что всегда можно попробовать замутить. А вам как? Это же пиздец какая сложная инженерная проблема.

С таким же удивлением узнал про однополые браки и их легализацию. И то, зачем они нужны.

Среднестатистический хороший мальчик. С дипломом хорошего университета и хорошим опытом работы, которых хватило на Blue Card. Европейский вполне, совершенно не упырь, вот, лекции Аси Казанцевой слушает. И при этом, поскольку страшно это от него всё далеко, не знает даже каких-то базовых вещей вроде того, зачем нужны однополые браки. Я всегда это знала, но в комфортной среде "своих" всегда легко забыть, насколько на самом деле люди не представляют всего, связанного с лгбт.

@темы: лгбт

---

"Фантастические твари..."

Посмотрел "Тварей...". На английском, ибо чёртова командировка в чёртовом Гамбурге.

1) Редмайн совершенно одинаково играет трансгендера из Дании и мага-зоолога Ньюта Скамандера. Глазам больно.
2) мир прекрасен, но набросан слишком схематично,
3) а из героев не сочувствуешь никому, потому что самый вменяемый там - один несчастный маггл. Остальные умеют колдовать, но не умеют ни слушать, ни разговаривать, ни думать - и, собственно говоря, все проблемы от этого,
4) хэппи-энд губит даже ту социальную компоненту, которая была в п.2). Хотя можно ли назвать хэппи-эндом тот момент, когда все предали всех, кого могли, я не знаю,
5) тысячу лет не ходила в 3D, а оно стало охуительным. Вот визуал - то единственное, что мне понравилось.

Короче, восторгов по поводу понимаю не очень.

@темы: мир

---

* * *

Шестой день подряд прокрастинирую, чтобы не писать родителям о партнерстве.

То есть не то, что бы это было для них новостью, потому что планы я им обозначил еще весной (и тогда же проговорил час с рыдающей в трубке матерью, что нет, я не гублю свое будущее документальным подтверждением своей гомосексуальности), и не то что бы это было им интересно/ сколько-то желательно знать. Но хорошая девочка во мне все еще считает, что выпиливать родителей из своей жизни неправильно, и хотя бы об изменении своего семейного статуса пост-фактум их проинформировать стоит.

Как бы эту хорошую девочку уже придушить.
Ну или отправить этот чертов имейл.

@темы: норное, лгбт

---

10 ноября

Мы заключили kooselu leping, которое гражданское партнёрство.

Без rakendusaktideta мне по-прежнему не светит никакой ВНЖ, кроме рабочего, и R. говорит, что она бы в фотошопе могла бы сдизайнить бумажку лучше.
Но это важно. Мне это важно, по внутреннему ощущению, по всему - я знаю про социализацию и прочие свои опциональные кинки, но мне это важно.

А, ну и ещё сейчас мне R. час вправляла мозги - завтра принесу тортик не только в свою нынешнюю группу, где у меня каминг-аут уже был, но и в прошлую команду, которая пока не в курсе. Надо же прибить ворнинги до новогоднего корпоратива

@темы: рабочее, норное, Eesti maa, лгбт

---

"В поисках Дори"

Посмотрели вчера "В поисках Дори". Какой-то сильно недетский мультик. Начиная от ада семьи с ребёнком с особенностями развития и заканчивая драмой осьминога, которую не раскрыли. На отдельных моментах хотелось рыдать, если честно, потому что да, это рыбки мимимишные, но сам сюжет - какой-то ад и пиздец.

@темы: мир

---

"Даты смерти..." — Глава 14 — Начинаем с чистого листа

Название: "Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти"
Авторы:  Richard Hase и  Река Сена
Каноны: кроссовер MCU (каноны учтены до сентября 2016)/ трилогия о Тёмном рыцаре Нолана
Саммари: После событий "Гражданской войны" они встречаются на кладбище через четыре года, в годовщину смерти Марии и Говарда Старков. Энтони Эдварду Старку очень хочется спросить: "Стивен Роджерс, кто ты сейчас без маски?" И в этом они совпадают: Стив тоже хочет знать. Поэтому холодными от оттока крови пальцами Роджерс стягивает тонкое жидкокристаллическое волокно с лица.
Ворнинги: 0) corporate gen — это guilty pleasure обоих авторов, а у одного из них ещё и кинк на медицинской матчасти; 1) предпочитаем исключительно реалистичную часть MCU/ DC и смотрим канон только в той части, где нет пришельцев, ведьм, камней бесконечности и говорящих енотов. Поэтому будем считать, что ещё до описанных событий Вижн ушёл в закат постигать себя, прихватив с собой Ванду, и мы планируем дописать этот текст до того, как Стражи Галактики доберутся до Башни Старка; 2) есть много корпоративных ОМП, 3) нецензурная лексика и графическое описание гомосексуального секса.

Глава 14 — Начинаем с чистого листа

– Мистер Старк, мы приземляемся.
Голос стюардессы вырвал его из полудрёмы. Тони открыл глаза, взглянул в иллюминатор – там действительно раскинулся Готэм – и кивнул. Маргарет, как гласил бейдж, улыбнулась ещё шире и попросила пристегнуть ремни. Тони снова кивнул автоматически, автоматически же пристегнулся; у него всё никак не получалось проснуться. Глаза закрывались сами. Самолёт начал снижение, и перепад давления вызвал лёгкую тошноту; впрочем, Тони понимал, что в действительности его тошнило от четырёхчасового сна – второй день подряд, с того ночного разговора с Роджерсом.

Готэм встретил промозглой сыростью – в Нью-Йорке было значительно теплее – и горячим кофе в служебном ауди «Уэйн Энтерпрайзис». Мелисса Уайт, личный ассистент Уэйна, нравилась ему с момента их знакомства: умный профессиональный собеседник, она сильно напоминала Старку Пеппер, будь та менее амбициозна.
Машина тронулась. Тони выпил половину кофе за раз и спросил:
– Чем я заслужил личную встречу?
Попытался вежливо улыбнуться, хотя сил не было совсем.
Мелисса молча достала папку с документами, протянула совершенно буднично, и Старк вспомнил – он в прошлый раз сам просил её о личной встрече по поводу образовательных грантов в Готэмском Технологическом, которые со стороны Уэйна она курировала в том числе. И да, они договаривались встретиться в аэропорту, Тони просто… не отследил в календаре. Считал это важным, но почему-то упустил.
– Забыл, простите, – Тони кивнул, пролистывая подготовленные отчёты. – Это единственное окно в вашем сегодняшнем графике?
Вопрос был риторическим. Старк по своему опыту знал, каким могло быть расписание готэмской стороны, устраивавшей сегодня грандиозный приём по случаю Дня Города.
– Это несрочно, Тони, – Мелисса мягко улыбнулась. – Но ясность по финансированию к концу следующей недели не помешала бы. У нас с Сарой Кингсли по этому вопросу возникло некоторое… недопонимание.
Тони ничего об этом не слышал, а с Кингсли, курировавшей благотворительные фонды «Старк Индастриз», он так и не переговорил – катастрофически не хватало времени. Вспомнился Стив с его «мы не можем успеть везде»; вот только такие проекты успеть – хотелось.
В последние месяцы думалось яснее, внутренних сил ощущалось больше, и хоть это нельзя было назвать здоровым энтузиазмом, в кои-то веки он снова ощущал, что может делать больше своего минимума последних лет. И упускать возможность наладить связи в Готэме он не мог, не хотел тоже. Не в последнюю очередь поэтому и договаривался встретиться с Мелиссой.
Тони допил кофе, собрался с мыслями и, извинившись ещё раз, попросил ввести в курс дела. После получасового обсуждения состояние мутной сонливости, накатившее в часовом перелёте из Джексонвилля, наконец исчезло.
Тони чувствовал себя почти живым. Они подъезжали к штаб-квартире «Уэйн Энтерпрайзис» – центр Готэма Тони уже узнавал. Мелисса посмотрела на часы, извинилась: они приехали в центр раньше графика; Уэйн ещё только заканчивал гостевую лекцию в университете; спросила, не предпочтёт ли Тони отель после перелёта.
Старк хмыкнул. В отель он точно не хотел.
– Далеко до университета?
Оказалось, всего несколько кварталов, и даже с учётом перекрытых дорог в честь парада – День Города, как-никак – они успевали застать Уэйна.
И это было хорошей возможностью увидеть, в каком состоянии находился Готэмский Технологический; увидеть всё вживую, а не в отчётах.

Когда Тони вошёл в аудиторию, лекция уже закончилось – на экране оставался слайд с контактной информацией образовательного фонда «Уэйн Энтерпрайзис», основной свет был уже включён – но пусто в зале не было: Брюс сидел в первом ряду, окружённый студентами. А ещё в зале была охрана Уэйна; Тони чуть удивлённо взглянул на Мелиссу – та коротко сказала, что День Города в Готэме без происшествий не обходится, а сегодня вечером вдобавок ожидали вице-президента США.
Тони бросился в глаза контраст между Уэйном на переговорах и Уэйном сейчас, когда тот общался со студентами.
Сам Старк предпочитал ограничиваться официальной частью. Везде, где по регламенту требовалось неофициальное общение и предполагались толпы восторженных детей, выступал Эш; тот это, во-первых, умел, а во-вторых, любил, искренне заботясь о подрастающем инженерном поколении. У Тони от таких мероприятий обычно бывала мигрень.
А Брюс сейчас отвечал на вопросы, улыбался, с высоты последнего ряда казался очень открытым, чуть ли не счастливым. Тони никогда не видел его таким в Нью-Йорке.
Он спускался мимо рядов столов и думал о своей ошибке шестилетней давности, когда в МИТ раздал гранты всем без разбора, и, как предсказуемо оказалось впоследствии, это были выброшенные вникуда деньги. В переданных ему час назад документах было подробное изложение проекта с куда более сложной схемой грантов и стажировок. Тони вспомнился суфлёр в точно таком же зале, с нестёртой последней фразой про «куратора проекта мисс Пеппер Потс». Ощущение дежавю усилилось до предела.
– Тони. Неожиданно, – Брюс встал, с лёгкой улыбкой протянул руку. – Рад видеть.
Тони ответил на рукопожатие. Уэйн коротко спросил, изменились ли планы, и пришлось честно ответить про чисто человеческий интерес и совсем немного – коммерческий. Уэйн пожал плечами, но взгляд у него потеплел.
Разговор продолжился. И Тони понял, что совершенно отвык от такого. Это были не коммерческие переговоры, не инженерные брейнштормы и даже не большие планерки департаментов. Студенты спрашивали много, жадно, обо всём; простые вопросы чередовались с… не слишком простыми, и в какой-то момент Тони даже увлёкся сам.
Мелисса подошла к ним спустя полчаса, и они с Уэйном одновременно встали – сказывался опыт: личные ассистенты вмешиваются, когда график сбивается совсем сильно.

Тони почти ждал, что в машине Уэйн станет более замкнутым, более сдержанным, более… привычным, но всё оказалось куда проще – Брюсу действительно нравилось хотя бы изредка разговаривать со студентами, и его радость была неподдельной.
– Это будущее Готэма. Ладно, – Брюс откинулся на сиденье и легко улыбнулся, – будущее Америки. Они талантливы, часто невероятно мотивированы. Но понятия не имеют, что с этим делать. Мы пытаемся показывать им варианты – то, что можем им предложить в «Уэйн Энтерпрайзис»… И не только. Показывали бы больше, но тут не столько вопрос финансирования, сколько сотрудничества.
Брюс посмотрел прямо, и его изучающий взгляд Тони не понравился.
– Ты бы хотел видеть Коллинза у себя на стажировке?
Тони хмыкнул. Мальчишка Старку действительно понравился, тот невероятно хорошо для студента разбирался в последних разработках «Старк Индастриз» и, что импонировало Тони лично, видел не отдельные продукты, а общие направления развития технологий. Очень перспективен, без сомнения, и Тони удивился: на месте Брюса он бы всеми силами пытался сманить его в «Уэйн Энтерпрайзис».
– Безусловно. В чём вопрос?
– Ты не рассказала? – спросил Уэйн у Мелиссы.
Та замешкалась:
– Моя ошибка. Я думала, мистеру Старку это известно... по умолчанию.
– У вас заключено теневое соглашение с МИТ, – сказал Брюс в ответ на взгляд Тони. – За последний год вы дважды отказали Коллинзу даже в бесплатной стажировке. Это совершенно законно, разумеется.
Уэйн достал планшет и закончил:
– В принципе, это исключение. Сэма интересует нейромеханика, в другие отделы нашим студентам попасть легче, но я бы на твоём месте поинтересовался вопросом. До того, как Мелисса с Кингсли придут к соглашению.
Тони чувствовал, что не может расслабиться, хотя Брюс на него больше не смотрел. Ощущать себя идиотом было мерзко всегда, а в последние годы ещё и обидно. Что ни приезд в Готэм, то новость.
А ведь Эш вполне мог об этом знать. И не говорить. Совершенно в его духе. Стоило уточнить по возвращению.

Он добрался до своего отеля напротив штаб-квартиры, когда до приёма оставался ровно час. Несмотря на задержку в университете, Тони успел обсудить всё, что хотел – и вторую законченную миссию, и более определённые суммы бюджета на остальные. Брюс почти не спрашивал – основное он узнавал почти сразу после Тони и команды – но детали теперь выслушал с интересом. С цифрами не спорил, подтвердив, что верит на слово, хотя у Тони была готова приблизительная смета; Уэйн вообще вёл себя крайне дружелюбно, что Старка сильно сбивало с рабочего настроя. А потом тот и вовсе сказал: «Тони, за дурака не держи. Если эти деньги пойдут в твои другие проекты без ущерба для миссий, меня это устроит. Не то что бы у меня были варианты. Поэтому давай просто работать на результат. Любое содействие я тебе окажу». Так вести бизнес было чистым безумием, но кроме доверия, построенного на общей этике, у них ничего не было.
Тони слишком сильно затянул галстук; вздохнул, распутал узел и начал неторопливо заново. Он посмотрел на своё отражение: сказать, что он выглядел плохо, было нельзя. Почти три месяца полноценного сна положительно сказывались на всём.
Телефон, брошенный на кровати, мигнул входящим сообщением «О.К.О.»; Тони подошёл, взглянул: «жёлтый» статус с тридцатью жертвами. Бангладеш. Стив не звонил; Тони сбросил оповещения и подключился к рабочей частоте Ц.Е.Н.Т.Р.а – и услышал спокойный уверенный голос Роджерса, уже отдававшего приказы полевой команде на месте.
Хорошо. Приоретизированный «жёлтый» статус приходил теперь примерно раз в неделю, но эта частота не менялась; значит, если они справятся сейчас, можно будет ещё на неделю выдохнуть. А они справятся; и, похоже, Стив и не думал привлекать ни Тони, ни Эша.
Старк отчётливо помнил слова Стива о рисках, и та фраза болезненно отзывалась внутри него до сих пор. «В том числе их провалы», – сказал тогда Роджерс про «жёлтые» миссии. Провалов пока не было – но Тони прекрасно понимал, что рано или поздно они случатся, хотя бы в этом несчастном Бангладеше, и с этим придётся как-то спать.
Но тогда – тогда ему было слишком плохо, чтобы думать о худшем. Сейчас становилось физически лучше, а морально… Впрочем, тут у Старка были вопросы к самому себе.
Он достал из сумки планшет и сел за стол, открыв статистику сбоев. Тони смотрел её много раз, и ничего хорошего там не было – в последнее время «О.К.О.» давало слишком много осечек по времени. Да, Ц.Е.Н.Т.Р. эти месяцы справлялся с наплывом работы, и они с Эшем уже несколько раз пытались разобраться, понять, что происходит, что изменилось, почему отлаженные алгоритмы теряли свою эффективность. Но времени не хватало – времени, которое они трое решили тратить на сон; на разговоры; на что-то более личное.
Не хотелось ломать стройную теорию Стива, но Эш становился счастливее не только потому, что начал высыпаться – пару недель назад тот пришёл в водолазке. Усмехнулся в ответ на красноречивый взгляд Тони, сказал, что не самый корректный вопрос понял, ответ «да»; а потом уже серьёзнее добавил, что иногда время на «О.К.О.» он будет ограничивать. И Тони улыбнулся тогда – он был искренне за него рад – и кивнул.
Ц.Е.Н.Т.Р. с «жёлтыми» миссиями справлялся. Параллельно навалились другие проекты – и новые, и старые. Но Тони чувствовал себя всё лучше и лучше и, кажется, впервые за очень долгое время, получал хоть какое-то удовлетворение от результатов работы. Но «О.К.О.» – «О.К.О.» переставало быть их единственным и безусловным приоритетом, приходилось это признать. Всё складывалось критически паршиво; или, если смотреть с другой стороны – чертовски неплохо.
Разве что вот позавчерашний разговор со Стивом не задался. И ни в чём не убедил. Тони казалось – всё ещё казалось – что Стив ошибается, опять спасает, кого может; вот, например, его, Старка; а в действительности нахрен ему всё это не сдалось и сдаться не могло; по крайней мере, ни единой разумной причины для обратного Тони не видел. И одновременно чётко понимал, что неправ сам: по отношению к Стиву, его мнению и его решениям.
А что до откровенности, то чего-то такого Тони от себя и ожидал в последнее время: расслабился, совсем потерял чувство меры в личном, а рядом то и дело оказывался Роджерс, дружба с которым давала Тони очень много. Стив, конечно, слышать всего этого не должен был. А с другой стороны, Тони не солгал ни в чём: прошлое было фактом, а брошенная в пик пьяной усталости фраза про самого Роджерса хоть и не была обдуманной, но правдивой – была. Тони заставил себя вернуться к ней только в самолёте во Флориду и понял, что да, при других обстоятельствах – смог бы; даже понял, как ему подобное в голову пришло: шесть лет одиночества плохо сочетались с проектной нагрузкой – Эш всё же был прав – а тут Роджерс с его максималистскими планами на поддержку и дружеское участие. Стив Роджерс, вникающий в проекты; спрашивающий о личном, о прошлом; во многом – о настоящем; отказаться было невозможно. Но и идти на поводу у своей слабости было отвратительной идеей; так заманчиво спутать дружбу с чем-то большим, но это было возможно только под усталостью и алкоголем. В здравом уме и на трезвую голову Тони смотрел на себя и мир объективно и иллюзий не питал. И вывод из позавчерашнего вечера сделал однозначный: алкоголь надо ограничить ещё сильнее – ничего хорошего тот в последнее время не давал. И возвращаться к сказанному Тони больше не собирался. Он знал, что Роджерс быстро отойдёт и постарается забыть; в конце концов, если решит уточнить, можно будет свести всё к шутке. Но Стив, для которого разговор был предельно неприятным – что было достаточно очевидно – не уточнит, так что всё будет хорошо.
А вот со списком «жёлтых» миссий последних трёх месяцев всё хорошо не будет. Тони долистал до конца, посмотрел на него задумчиво ещё несколько минут. Отключился от канала связи – операция шла гладко, теперь Тони был уверен, что команда успеет – и выключил планшет.
Вся ситуация не была нормальной, но и считать её критической Старк устал. Стив тогда был совершенно прав – с выровненным календарём Тони теперь мог куда продуктивнее работать над остальными проектами. А ещё приступы аритмии случались значительно реже. И довериться Стиву после этих двух лет отчаянно хотелось.
Тони убрал планшет и вышел из апартаментов.

У него получалось улыбаться, и даже вполне естественно. Было самое начало приёма. Тони смотрел на съезжавшихся гостей; в основном пока это были местные банкиры и промышленники.
Готэм был для Тони новой территорией, и теперь он с удивлением понимал, что, кажется, в этот раз ему интересно – действительно интересно.
День Города в Готэме после Долгой Зимы трансформировался в большой благотворительный приём, не принять участие в котором здесь, похоже, считалось дурным тоном. Впрочем, сюда собиралась корпоративная элита со всей страны; а вот представители федеральных властей приезжали редко: нынешний визит вице-президента, насколько Тони помнил, был чем-то исключительным. «Старк Индастриз» раньше отделывались формальными визитами случайных вице-президентов, хотя и не слишком символическими взносами. Этот год был первым, когда к корпоративному бланку прилагалось написанное от руки личное приглашение для Старка за подписью Уэйна; отказать Тони бы не смог – да и не хотел, впрочем.
Чем больше он работал с Уэйном, тем меньшее отторжение у него вызывал сам Готэм; город, безусловно, отличался от всего, к чему привык Тони, но это было скорее странно, чем плохо. И даже местами любопытно.
Любопытство, пожалуй, вообще был основным, что Тони сейчас испытывал. Ловил на себе заинтересованные взгляды местных магнатов – кого-то он уже успел узнать лично за прошедший год, с кем-то его знакомили сейчас – и всё это в целом его чертовски забавляло. Тони легко улыбался, завязывал беседу, с азартом ломал уже привычную готэмскую настороженную неприязнь к чужакам. Немного провоцировал, в меру шутил – словом, вёл себя образцово-показательно. И это даже дискомфорта не вызывало.
А потом Тони увидел Пеппер. Почти не изменившуюся, разве что ставшую ещё красивее за эти годы; улыбающуюся мягко – Старку когда-то казалось, что Пеппер так улыбается только ему; она была в длинном шёлковом платье, из тех, которые уже давно дарил ей не он.
Тони увидел, остановился. И понял, что по-прежнему ничего не чувствует, как и при случайной встрече год назад. Тогда был экономический форум, он заметил её в самый последний момент и окликнул уже на выходе. Пеппер заметно растерялась, услышав старое имя и, кажется, даже поморщилась, но тогда они так и не поговорили – она действительно спешила. Глава консалтинговой компании, кто бы мог подумать.
– Что-то желаете, сэр?
Тони понял, что стоит у барной стойки и разглядывает ряды бутылок за барменом. Вежливо отказавшись, Старк пересёк пост охраны на входе в основной зал и подошёл к столику Пеппер; гости ещё только рассаживались, Тони потянулся к табличке со случайной фамилией напротив Пеппер. Поймав её взгляд, спросил:
– Позволишь?
Пеппер коротко улыбнулась, сделав приглашающий жест, и Тони убрал табличку на соседний стол. Сидеть так рядом с ней было непривычно, забыто, и первые несколько секунд он просто смотрел. Пеппер так и осталась для него напоминанием о собственных ошибках. Сейчас он поступил бы совершенно иначе – просто не предложил бы ей отношений; или не свалил бы на неё компанию. Но это сейчас. Пеппер, как ни крути, помнила его прежним. Она улыбнулась ещё приветливее и спросила:
– И ты здесь совершенно добровольно?
Тони продемонстрировал запястья, изобразил натяжение несуществующей цепи наручников; усмехнулся:
– Непохоже?
– Не уверена. Я помню, как из-за получаса, которые ты не соизволил потратить на «Эйр Чайна», мы когда-то потеряли миллиардный контракт. Меня им тогда, к сожалению, не хватило.
– Ты уверена, что хочешь обсуждать это здесь, Пеппер?
Тони было неприятно вспоминать прошлое – хотя она, конечно, была права; и сейчас могла говорить открыто, лишние чувства Пеппер больше не останавливали. Она улыбнулась, почти усмехнулась, а Старк вспомнил себя на кладбище: тогда казалось, что эмоций спустя четыре года нет и быть не может, а они были, всплыв совершенно внезапно для самого Тони. Поэтому Пеппер он вполне понимал, но для упрёков время и место были действительно не самыми удачными.
– У меня намечается благотворительный проект. Готэмский Технологический, образовательная программа, много интересного.
Принесли шампанское. Тони не удержался, взял один бокал, искренне надеясь, что тему ему удалось перевести. Он помнил, что Пеппер всегда любила благотворительность.
– Мелисса Уайт рассказывала. Спрашивала, чего ей ждать от сотрудничества со «Старк Индастриз».
Тони больше не улыбался. Пеппер, казалось, хотела задеть его как можно больнее. Но отступать было некуда, и он уточнил:
– И ты ответила?..
– Что вы надежный партнёр. Судя по тому, что я вижу сейчас.
Пеппер улыбнулась, Тони даже поверил, что искренне; расслабился. Зря, потому что она продолжила и была неузнаваемо резка:
– Надеюсь, ты не испоганишь этот проект так, как мой в МИТ.
Тони поставил пустой бокал на край стола, помолчал пару секунд. Она снова была права, справедлива в своём гневе – он испортил тогда всё: ему было паршиво после Соковии, нужно было чем-то заглушить угрызения совести, а на глаза попался тот самый, благотворительный в МИТ. Вот только на его грамотную реализацию Пеппер отвела год, а так долго Тони ждать не мог. Ничего лучше, чем просто взять и раздать деньги студентам, ему в голову тогда не пришло. И Старк поступил как последний кретин, вот только… понял он это давно. И сейчас Пеппер сколько угодно могла указывать на его ошибки, Тони был к этому готов: смотрел ровно, не пытаясь скрыть эмоции; впрочем, их и не было.
– На этот раз, нет. Я, в общем-то, помню, – Тони помолчал и усмехнулся через секунду. – Мне жаль. С одной стороны. А с другой – я теперь знаю, как делать не стоит. Не могу сказать, что мне жаль именно того проекта, скорее жаль, что он был твоим, а мне в голову не приходило, насколько он для тебя важен. Но давай откровенно: тебе мои извинения лучше сделают? Нет, как мне видится. Так какого чёрта?
Старк всё ещё видел перед собой Пеппер – умную, рациональную, уверенную – какой её помнил. И портить вечер призраками прошлого по-прежнему не хотел.
– Шесть лет прошло, – сорвалось у него тяжело. – Не знаю, Вирджиния, стоит ли оно того. Если хочешь поговорить о чём-то ближе к настоящему, расскажи про то, что происходит в медицинских стартапах. Я послушаю с удовольствием.
Пеппер смотрела долго, пристально, с десяток секунд; Тони ждал. И она заговорила, действительно начав рассказывать. А затем к ним подсели ещё несколько человек, и время до официального начала пролетело быстро.

Формальная часть всегда навевала на него скуку, и эта – с речью вице-президента США – не была исключением. Тони слушал вполуха и больше разглядывал приглашённых гостей, обдумывая, с кем ещё нужно успеть переговорить на банкете.
– Тони, у меня «жёлтый» по Готэму с нулевым приоритетом. Касается компании Уэйна. Ты можешь говорить?
В первую секунду Старк не осознал, что действительно слышит голос Стива в своём динамике. Видимо, он изменился в лице, потому что Пеппер тут же отследила и посмотрела заинтересованно. Тони понял, что инстинктивно коснулся динамика.
– Тони?
Нормально разговаривать во время речи вице-президента было нельзя. Старк лихорадочно просчитывал варианты – встать и уйти именно сейчас, когда агенты Секретной службы наблюдали за каждым столиком, он не мог; да он даже не был уверен, что произойдёт, достань он телефон. Это был самый неудачный момент из всех возможных.
– Потому что Уэйн мне не отвечает.
Тони бросил взгляд на сцену, где сидел Брюс: тот внимательно слушал вице-президента, чёрт побери, США, и ответить Стиву не мог гарантированно. Выбора не оставалось: Старк почти случайным движением включил двустороннюю связь динамика – и внезапно поймал внимательный взгляд Пеппер. Вирджиния улыбнулась, тихо спросила:
– Хорошая речь. Как тебе идея дополнительного финансирования средних школ?
Тони кивнул – и в этот момент он был ей невероятно благодарен.
– Он критически занят, – Старк говорил тихо для Роджерса, знал, что тот слышит, и делал паузы. – Расскажи мне, – пауза, красноречивый взгляд на Пеппер, – как ты видишь реализацию.
Взгляды сидевших рядом людей оставались равнодушными; в динамике Стив пересказывал данные «О.К.О.». И напряжение, забытое со времён пражской миссии, вернулось. Прогноз выдавал от трёх до пяти жертв – такое даже в оповещениях Старка не высвечивалось, сразу уходя в статистику.
Вот только в этот раз на воздух должна была взлететь исследовательская лаборатория «Уэйн Энтерпрайзис».
Пеппер выжала из темы всё, что могла; замолчав, выжидательно посмотрела. Тони кивнул – Стив тоже молчал, сверяясь с данными – и понял, что не услышал пару её последних предложений. Но продолжать было важно.
– И что нам это даст? – Тони оттолкнулся от единственной запомнившейся фразы про модернизацию классов. – Как прогуливают, так и будут. Новый глобус Готэма тут не поможет.
Тони, в общем-то, так не считал, но тезис был провокационным и давал Пеппер возможность говорить долго и эмоционально, насколько это позволял шёпот. И это сработало, даже слишком хорошо – Пеппер прищурилась и ответила с изрядной долей сарказма:
– Ещё при мне «Старк Индастриз» три года финансировала средние школы Нью-Йорка. Экспериментальный проект, были отличные результаты, ты мог бы помнить. Я правильно поняла, что ты считаешь готэмских подростков настолько ограниченными по сравнению с учениками нью-йоркских школ, что готов лишить их финансирования только на этом основании?
Об этом Тони не подумал, сейчас думать о чём-то, кроме данных «О.К.О», вообще было сложно. Он задел больную тему Пеппер совершенно не намеренно, следовало извиниться и зацепиться за что-то ещё, но тут заговорил Стив:
– Тони, ты ещё на связи?
– Да.
Ответить Роджерсу было важным. И только спустя секунду по удивлённым лицам соседей Тони понял, как это прозвучало. Впрочем, это было к лучшему, потому что Вирджиния уже ровным гневным шёпотом говорила, что это возмутительная дискриминация. Старк слушал; слушал не самую идеальную раскладку от Стива – готэмский резерв они задействовать не могли. Город находился под максимальной охраной, все люди уже были заняты федеральными властями. Стив говорил это с удивлением, потому что половина резерва состояла из оперативников в отставке. Но это был День Города в Готэме, и Тони их активному участию в охране стратегически важных объектов не удивился: готэмцы помнили Долгую Зиму и в вопросах безопасности были щепетильны до безумия. И именно это их сейчас подводило: вынесенную далеко за город промышленную лабораторию Уэйна стратегическим объектом не считали.
Самый минимум охраны, задержавшиеся допоздна инженеры и взрыв в корпусе термоядерной энергетики – после таких общественность требует головы виновных, а банки сворачивают кредитование профильных проектов. В портфеле «Уэйн Энтерпрайзис» был всего один такой – «Чистая энергия».
Стив не должен был всего этого понимать, но он, кажется, понимал, потому что спрашивал, можно ли задействовать полицию напрямую, до прибытия группы Ц.Е.Н.Т.Р.а в Готэм через тридцать минут. Тони сверился с часами. Ситуация была на грани фола. Квинджет Ц.Е.Н.Т.Р.а над лабораторией «Уэйн Энтерпрайзис» мгновенно свяжут со «Старк Индастриз», а если команда Роджерса не успеет… заголовки будут сенсационными; даже более сенсационными, чем предполагали сговорившиеся энергетические компании, стоявшие за провокацией. Допустить это было нельзя.
Тони ещё раз бросил взгляд на сцену, на Уэйна, которого теперь отвлёк мэр Готэма. Вспомнились слова Мелиссы про день, который всегда без происшествий не обходится. Силы полиции оттянуты в центр, взрыв произойдёт в разгар приема. Но почему именно сейчас – только потому, что в любой другой день комплекс лабораторий охранялся бы лучше? И внутри было бы больше людей. Как они хотели устроить взрыв?
Что-то лежало на поверхности, а он это упускал.
– …так что занимайся тем, что у тебя выходит лучше всего – спасай мир, Тони. Но вопрос образования оставь более компетентным людям, – закончила Пеппер, явно проведя последние две минуты с пользой для себя – выпустила пар и окончательно успокоилась.
– Да, кстати о спасении мира, – Старк посмотрел на сцену ещё раз и решился: – Без полиции. Своими силами. Но лучше бы не допустить. Или… – решение было сложным, но Тони должен был его принять, – в совсем критической ситуации – допустить. Без огласки. Мы не можем иметь к этому отношения.
– Я тебя понял, – отозвался Стив. Повторил главное: – Доказательств из данных «О.К.О.» сейчас не вытащить. Связывать себя с терактом мы не можем.
Стив говорил спокойно и уверенно, как и всегда во время миссий. А Тони всё никак не мог отделаться от ощущения неправдоподобности, кинематографичной нелепости происходящего. Нарядные люди сидели за покрытыми белоснежными скатертями столами, вице-президент США заканчивал речь, а он, Тони Старк, решал судьбу чужой исследовательской лаборатории и, по большому счёту, всей «Чистой энергии», потому что те судебные разбирательства, законодательные ограничения и запреты, которые последуют за взрывом, отсрочат выход уэйновских реакторов на федеральный уровень ещё на десяток лет. А ведь Тони со своей дуговой энергетикой вполне мог стоять по ту сторону и… Даже думать об этом не хотелось.
Когда раздались аплодисменты, до «красного» статуса оставалось пятнадцать минут. Пеппер молчала и смотрела обеспокоенно. Тони поймал её взгляд, вставая вместе с остальными гостями, и сверился с часами. Тридцать пять минут до взрыва, если повезёт. Вирджиния приобняла за плечо и наклонилась к самому уху:
– Что происходит? Если это касается приёма…
– Нет, – он отвечал, неотрывно наблюдая за передвижениями людей на сцене. – Другое. Но ты мне сильно помогла.
Пеппер стояла совсем рядом, он чувствовал аромат её любимых духов; но терять время больше было нельзя. Потом он обязательно поблагодарит её, по-настоящему; но не сейчас.
Тони даже не мог быстро двигаться, чтобы не привлекать лишнего внимания, а ещё приходилось лавировать между жаждущими общения знакомыми. И всё это было напрасно – Уэйн, завязав разговор с вице-президентом, так и остался стоять на сцене. В окружении чёртовой охраны. Спиной к залу.
Напряжение в висках почти отдавалось болью. Ему было не всё равно, причём до такой степени, что это удивляло самого Старка. Уэйну хотелось отдать долг за спутники, а ещё Тони понял, что взрыва он себе не простит. И так же чётко понял, что Стив действительно его допустит, если под угрозой будет репутация «Старк Индастриз».
Вся ситуация была крайне нездоровой.
– Расчётное время прибытия группы – десять минут, – Стив снова был на связи. – Рискованно. Прогноз стабилизирован: три жертвы. И, Тони, новые вводные: куплены охранники и инженер, имя – Кевин Льюис. И он же в числе жертв. И в любом случае, данные низкой надёжности, Эш считает, мы не сможем с их помощью ничего доказать.
Тони выдохнул. Может, и докажут. Неважно. Значит, это имитация катастрофы на прототипе; понятно, почему вовлекли инженера, и понятно, почему хотят от него при взрыве избавиться. Логично: именно безопасность была одним из главных козырей «Чистой энергии» до сих пор. Но после взрыва даже в Готэме, боготворившем Уэйна, будут писать – осторожно, но будут – о реализовавшихся рисках. Тони был абсолютно уверен, что нужные статьи уже тоже проплачены. Но почему День Города, что в нём такого особенного?
Единственным, что приходило Тони на ум, был Уэйн в центре внимания, окружённый толпами журналистов. Уэйн – и вице-президент США.
И расклад сошёлся за секунду. Если лабораторию взорвут, и Брюс узнает об этом от сующего ему микрофон в прямом эфире журналиста прямо здесь, на приёме… Любая его реакция будет неверной. Что бы он ни сказал, СМИ вывернут его слова наизнанку. А ещё рядом будет стоять вице-президент; и уж он точно скажет то, что пойдёт в прямой эфир прямо отсюда экстренными выпусками. И всё это станет последним гвоздём в крышку гроба уэйновского проекта.
– Пять минут. Двадцать до взрыва, Тони. Баки должен справиться. Я рискну.
– Хорошо.
Ничего хорошего не было. Уэйн не торопился поворачиваться к залу, и это было фатальным: вокруг них с вице-президентом было слишком много людей. В динамике Стив разговаривал с Баки, старинные часы напротив – вычурные, в половину противоположной стены – отсчитывали секунды. В молодости Тони попытался бы просто прорваться сквозь охрану, и в последующем разбирательстве потерял бы не только время, но и возможность поговорить. Сейчас он себе такой глупости позволить не мог. Время уходило.
И Тони мягким прикосновением остановил проходившую мимо официантку с подносом шампанского; она широко улыбнулась, предложила бокал. Старк улыбнулся в ответ – кажется, вышло слишком нервно – и положил ладонь на запястье её правой руки. Она не поняла и не могла понять; попыталась отстраниться, но было уже поздно: Тони быстрым движением наклонил её руку с подносом.
Звон бьющегося стекла был почти оглушающе громким в возникшей тишине. Сколько их было: двадцать, тридцать – бокалы разлетелись вдребезги, Тони стоял в груде осколков, шампанское забрызгало его туфли и растекалось всё дальше по залу, а он неотрывно смотрел на обернувшегося на шум Уэйна. На то, чтобы Брюс понял предназначенный только ему и брошенный в сторону двери взгляд, понадобилась всего пара секунд. Официантка просила прощения; охрана не отследила ничего; и зал постепенно вновь заполнялся шумом разговоров. И единственным важным было то, что, параллельно с Уэйном, Тони шёл к выходу.
До взрыва оставалось шестнадцать минут, а в коридоре людей было лишь немногим меньше, чем в зале. На него и подошедшего Уэйна оглядывались; говорить в открытую Тони всё ещё не мог.
– У нас «красный» в твоём Блу Хиллс. Нужна переговорка.
Основное про «О.К.О.» Уэйн знал, и Тони молился, чтобы тот помнил, что такое «красный» статус. От атриума до офисов было минуты три; достаточно, чтобы объяснить Уэйну вводные – но тот шагнул в противоположную от лифтов сторону. Тони бросился за ним, не успев ничего добавить; на мгновение подумал, что Брюс не понимает срочности, что придётся сказать вслух, прямо сейчас, а потом – со стороны показалось, что тот провёл рукой по глухой стене, но коротко мигнул датчик биометрии – приглашающе кивнув, Уэйн надавил на шероховатое покрытие. Стена поддалась; Брюс исчез в проёме. Это бы удивило – в другое время, не сейчас; сейчас Тони шагнул следом и оказался в слабоосвещённом пустом коридоре. За его спиной, отсекая шум атриума, стена сомкнулась снова. Они почти пробежали через ещё две двери с биометрическими замками и оказались в огромном технологическом отсеке. Тони ослепил жёсткий люминесцентный свет, и одновременно голос Стива в наушнике ударил по нервам:
– Охраны нет. Сработала их внутренняя защита, этажи заблокированы. Мы ищем гражданских. Тони, наш план здания неверен.
Тони инстинктивно опёрся о рабочую поверхность.
– А снять блокировку... – начал было он, но осёкся.
Не снимут. Не за пятнадцать минут до взрыва без доступа к системе. Даже он бы не рискнул.
– Тони?
Уэйн стоял напротив, смотрел напряжённо. Выбора не оставалось, Тони сдёрнул свой динамик с уха.
– Там трое твоих инженеров, некто Кевин Льюис – ты его знаешь? – он куплен. До взрыва пятнадцать минут. Команду ведёт Барнс, координирует Роджерс. Наш план здания неверен. Стив, выводи нас в общий канал.
Времени объяснять всё остальное у него уже не было. Он протянул динамик Брюсу, и тот взял не колеблясь:
– Барнс, это Уэйн. Где вы?
Брюс опёрся о стол напротив, выслушал ответ; а затем, закрыв глаза, ровно заговорил, выводя команду по памяти.
Им критически не хватало видео с камер оперативников. Тони сел, достал телефон, развернул полноценный канал. Вызвал камеры команды – и внезапно связь прервалась, соединение стало абсолютно пустым.
– Барнс? Барнс, слышишь меня? – Уэйн потерял связь с командой тоже.
Это было впервые. Связь на миссиях они не теряли никогда; напряжение навалилось свинцовой усталостью, а Уэйн выматерился – Тони это даже привело в чувство – и развернул на ближайшей панели незнакомый интерфейс.
И Тони только сейчас понял, что они находились далеко не в рядовом офисе: окна полностью непрозрачные, большая часть рабочих панелей отключена, но в лежащих на них листах микросхем Тони почти узнал… До него дошло.
Так вот как выглядела святая святых разработки «Уэйн Энтерпрайзис». Кто бы мог подумать, что он это увидит. И стало понятным, почему его вызов камер активировал защиту и почему сработала блокировка, отрезавшая их канал от внешнего мира.
Уэйн лихорадочно набирал команды; значит, связь вернётся. Тони вывел проекцию всё ещё мёртвого канала. Сбоку мигнул датчик биометрии, Уэйн убрал с него ладонь. И наконец восстановился звук; видео запаздывало.
– Барнс, обстановка, – сказал Уэйн.
– Нашли всех гражданских.
На заднем фоне выли сирены. А ещё кто-то стонал от боли.
– Мне нужен Льюис.
– Он сказал мне что-то про перегрузку. Повтори.
И тут пришло видео с камер команды.
От увиденного Тони передёрнуло: Баки за горло прижимал к стене человека — видимо, того самого Льюиса; на металлической руке Барнса теперь практически не осталось искусственной кожи. Он приподнял инженера ещё выше; тот скривился от боли.
– Повтори.
– Нагрузка критическая. Система охлаждения заблокирована. Оно всё. Рванёт. Сейчас.
Льюис говорил с надрывом, перекрикивая сирены, а Барнс спокойно пояснил Уэйну:
– Как-то так и сказал. И ещё, что не виноват. Вы прервали.
Тони знал этот тон. Последовавший хруст ломаемых пальцев динамики передавали даже слишком хорошо, а Баки продолжил так же спокойно:
– Ты не понял: мы знаем, что это ты. Просто сейчас ты скажешь, как нам всё это остановить.
– Ключ-карта, – вмешался Уэйн. – Пластиковая карта, прозрачная, с логотипом компании, она должна у него быть. Из щита управления можно экстренно заглушить реактор. Роджерс, что по времени?
– Восемь минут. Этого достаточно?
– Сколько времени реактор под критической нагрузкой?
Баки повторил вопрос, Льюис больше не сопротивлялся. Почти двадцать минут.
Тони совершенно не узнавал Уэйна. Брюс думал, смотрел на экран, что-то просчитывал в уме. Но Уэйн не был Роджерсом, и за этим хладнокровием вполне могла быть паника. Даже для Тони всё выглядело слишком рискованно.
Брюс заговорил:
– У вас должно быть больше. Не меньше пятнадцати минут. Этого хватит. У Льюиса должна быть ключ-карта, за следующей дверью щит управления.
– Где ключ-карта? – тон Баки не изменился совершенно, но, видимо, горло Льюиса он сжал крепче.
И тут закричал один из инженеров – Тони взглянул на изображение с соседней камеры.
– Да нихера это не сработало! Вы ебанулись тут все, он при мне активировал ключ! Мы только выскочить успели, а потом двери заклинило. Оно же сейчас рванёт!
– Слишком поздно. Я говорил. Выведите нас, – хрипло подтвердил Льюис, а Тони смотрел на Уэйна, и видел, как рушится его спокойствие: Брюс не понимал. Для него что-то не сходилось, что-то, что он знал, шло вразрез с услышанным.
Это было острое дежавю Праги – вмешаться напрямую в операцию психологически сложно, но молчание Уэйна сейчас ощущалось смертельно ошибочным.
– Уэйн, – Брюс поднял на него взгляд. – В чём противоречие?
– Это невозможно. Аварийная защита для этого и предназначена, и если пороговое значение… Неважно. Мы не можем рисковать, только не людьми. Прототип снесёт нашу площадку, не более, – Уэйн болезненно усмехнулся, – это же действительно чистая энергия. Роджерс, выводите всех.
– Он лжёт, – вдруг произнёс Баки и отпустил инженера; тот осел на пол, судорожно хватая ртом воздух. – Хочет жить и лжёт. Только не понимаю, в чём. Стив, дай добро на продолжение операции. Бартон выведет гражданских.
– Баки, десять минут в лучшем случае. Ты понимаешь?
Голос Стива Тони почти не узнал – очень редко его таким слышал. Но Баки был спокоен:
– Я понимаю.
– Клинт, на тебе гражданские и команда, – наконец решился Роджерс. – Квинджет на безопасное расстояние. Уэйн?
– Три километра. Это с запасом.
– Три километра и ждать указаний.
– Понял тебя.
Двух оставшихся инженеров уволокли силой – уходить без Льюиса они отказывались. Тони отрубил камеры и голосовые каналы ушедших оперативников – на экран теперь выводилась лишь изображение с наплечной камеры Баки. А тот уже взламывал дверь щита управления: выдрал правую половину, отбросил в сторону; обернулся. Льюис смотрел с нескрываемым страхом, и Тони перестал понимать, что происходит, чего добивается Баки. А тот тащил Льюиса к пультам; Уэйн снова смотрел собранно и тяжело, Стив молчал. Тони встал, опёрся рукам о стол – сидеть он больше не мог.
Баки подтащил инженера ближе, швырнул на пол; тот отполз, наткнулся спиной на панель, отчётливо дрожа, а Баки опустился перед ним на корточки и сказал почти мягко:
– Смотри, что у нас получается. Спасать тебя никто не будет. Ты, я и реактор. На смертника ты не похож, но сделать из тебя его хотели. Давай думай, стоит ли дальше врать, потому что времени у нас до взрыва минут восемь. И я, скорее всего, выживу. Ты – нет.
У Тони по спине прошла нервная дрожь: Барнс был дьявольски убедителен. Останется. Он ведь действительно останется, если придётся. Блефовал он лишь в том, что выживет; нихрена он не переживёт взрыв.
Происходящее было безумием.
– Это была подделка под ключ, – выговорил наконец Льюис; хрипло, срывающимся на рыдания голосом. – Фальшивка. Мы хотели...
Истерика. Баки прервал её пощёчиной:
– Где оригинал?
Здоровой рукой Льюис неуклюже достал из внутреннего кармана пластиковую карту; пальцы у него тряслись нещадно.
– От тебя третья слева панель, – мгновенно среагировал Уэйн, и Тони резко вскинул голову. Не был уверен, что на его месте так бы сейчас смог. Промелькнуло ощущение сходства Уэйна и Роджерса на миссии.
– Да, здесь. Под кожухом.
На экране Баки вытащил из разъёма поддельную карту и вставил настоящую, повернул. Уэйн тут же попросил его замереть – смотрел через камеру на показатели датчиков. Они ждали. Тони смотрел на чужую панель управления и не понимал ничего в россыпи индикаторов. А потом Уэйн выдохнул:
– Сработало.
А ещё через несколько десятков секунд стало очень тихо. Тони понял: стихли вывшие всё это время сирены. Индикаторы сменялись с красных на оранжевые.
Тони сделал глубокие вдох и выдох.
Стив спрашивал, всё ли у Баки в порядке, и ответ Тони удивил, снизил напряженность:
– Мне нужна нормальная большая карта, – теперь Баки говорил совершенно буднично; по просьбе Уэйна, снял камеру с плеча и установил на приборную панель. – На той мировой, что ты дал, Готэм и Нью-Йорк слишком близко, булавки не воткнуть.
– Не знаю, зачем вам карта, Барнс, но готов лично подарить любого необходимого масштаба, – отозвался Уэйн.
– Отмечаю, где были. Очень интересно. А карту Стив мне ещё в Сербии проспорил, так что заманчиво, но нет. Это дело принципа. Ладно, – Баки оставил камеру следить за показателями; отошёл. Видимо, вернулся к Льюису. – У вашего человека множественные переломы кисти руки и глубокий шок. Возможно, что-то я ему ещё сломал. Он или я вам нужны внутри здания? Вытаскивать?
– Вытаскивайте, – Уэйн на глазах становился спокойнее. – Роджерс, что с младшими инженерами?
– Они в квинджете. У одного истерика, у второго… тоже истерика, а ещё он требует адвоката. Но приземляться на крышу адвокатского бюро будет перебором. Поэтому давайте так: я подожду вашего с Тони согласованного плана действий, и мы решим.
Тони понял, что наконец-то может дышать нормально. Не будет взрыва, жертв, мёртвого Баки в обломках реактора. Стив отключил для них звук из общего канала, тишина начала давить почти физически. Когда Тони осознал, что разглядывает техническую схему на белой доске и уже начинает её понимать, он отвёл глаза.
Уэйн смотрел на показатели реактора, переводил взгляд с изображения с камеры на монитор возле себя, сравнивал. А затем опустился в кресло, посмотрел прямо на Тони и сказал:
– Льюис почти полтора года возглавлял проектную группу «Чистой энергии». Я отстранил его полгода назад, он перестал справляться. У него были альтернативы, но он решил остаться на проекте старшим инженером. На этой позиции работал идеально. Никаких нареканий, – Брюс помолчал, перевёл взгляд на монитор. – Синхронизация данных с центральными серверами заблокирована примерно сорок минут назад, транслируемые показатели зациклены. Льюис сказал, что вывели из строя систему охлаждения; мы проверим всё. Но все основные статусы в мониторинге зелёные, ты…
Тони не мог отвести взгляда. И не мог понять, о чём Уэйн думает – а тот смотрел, словно только сейчас осознавая до конца случившееся.
– …ты спас мне проект, Тони. Больше, чем проект. Впрочем, – Уэйн сухо усмехнулся, – думаю, ты сам всё знаешь. В то, что три человека оказались приоритетом Ц.Е.Н.Т.Р.а, я не поверю. И как за такое благодарить, не знаю. Есть идеи?
– Ни одной. А когда ты давал мне трафик спутников, ты знал, что я не потянул бы его тогда по рыночной стоимости?
Уэйн улыбнулся, но не стал отвечать.
– Потом бы, через несколько лет, да. А тогда – нет, – Старк усмехнулся. – Как ты однажды правильно сказал, это венчурные инвестиции. Иногда они удачные.
Он помолчал.
– И да, это инициатива Роджерса. Статус не был приоритезирован, это Стив отследил.
– Его я поблагодарю отдельно, – Уэйн кивнул, встал. – Я сейчас соберу своих. И ты мне будешь нужен.
Тони пожал плечами: Уэйн говорил очевидное.
– И, Тони, пока мы здесь – участие Ц.Е.Н.Т.Р.а ты афишировать не планируешь?
Вместо ответа Тони красноречиво посмотрел, этого хватило. Они вышли из отсека, и свет за ними погас.
Ещё через несколько минут они вошли на обычный рабочий этаж «Уэйн Энтерпрайзис». Стандартные корпоративные опен-спейсы, коридоры, личные кабинеты; в переговорной всё было настолько обыденно и рутинно, что то, что Тони видел только что несколькими этажами ниже, показалось невозможным. Возвращаться в нормальную реальность оказалось неожиданно тяжело.

Старк слышал неоднократно от людей, уходивших из «Уэйн Энтерпрайзис», что Брюс Уэйн – тот ещё мудак и требования у него мудацкие. Но сейчас Старк видел обратное: Уэйн был совершенно адекватен и, с учётом обстоятельств, очень спокоен.
В видеоконференции были главы службы безопасности и пресс-службы «Уэйн Энтерпрайзис» и глава «Чистой энергии».
– Твои люди были куплены. Не факт, что только эти четверо, Дуглас.
– Брюс, при всём уважении, но участие в разговоре мистера Старка…
– Люди Старка сейчас в лаборатории. А где твои? А ведь они заблокировали корпус, уже в тот момент должно было стать известно, что там нештатная ситуация. И как вообще...
Уэйн остановился с усилием.
– Мне нужен полный отчёт о произошедшем. Поминутно. Это твой приоритет на ближайшие сутки, привлекай всех, кого сочтёшь нужным. Перетряхни своих людей, мне нужно точно знать, были ли эти четверо единственными, кого подкупили. И почему мы не отследили происходящее раньше – тоже. И да, Юргенсон, последнее в инженерной части относится и к тебе тоже.
Юргенсон возглавлял «Чистую энергию». И на нём сейчас не было лица.
– Говорю прямым текстом: я хочу прежде всего знать, что произошло, что именно мы пропустили и что сделаем, чтобы это не повторилось. Поиски виновных меня не интересуют. Далее. Дуглас, команда Барнса выбила защитные створы по сектору А5 вплоть до щита управления. С тебя – имитация действий Ц.Е.Н.Т.Р.а. Это нужно прямо сейчас. Аудит реактора, Олаф, с тебя, – к Юргенсону Уэйн теперь обратился мягче. – Мониторинг даёт все показатели в зелёной зоне, и к утру мы должны абсолютно точно знать, соответствует ли это действительности. Если нет, если есть какие-то аномалии – ты немедленно звонишь мне. Но будем пока считать, что мониторинг не врёт. Потом – стандартная полная проверка после критического инцидента. Здесь тебе сроков не ставлю, решай сам, сколько времени нужно, чтобы мы могли быть железно уверены в том, что там всё в порядке. Если будет нужно – перепроверяй хоть до Рождества. Это ясно?
Следующие минуты ушли на координацию общих действий. Тони подтвердил, что Ц.Е.Н.Т.Р. со своей стороны инцидент скроет и инженеров Дугласу с рук на руки передаст, но ему и только ему. Постепенно выстраивалась рабочая версия.
– Повтори, – попросил Уэйн у Марты, главы пресс-службы. – Что у нас сейчас есть.
– Произошёл системный сбой во вспомогательных системах лаборатории. Были заблокированы корпуса и нарушена синхронизация данных мониторинга, при этом сам реактор работал в обычном режиме. Кевин Льюис как старший инженер смены в нештатной ситуации активировал аварийную защиту. Служба безопасности провела эвакуацию сотрудников. Предварительный аудит не выявил отклонений в динамике основных показателей. Мистеру Льюсу будет выражена благодарность и предоставлен месячный отпуск. Это по официальным каналам.
– Да. По неофициальным говорите о нервном срыве Льюиса в обычной, рутинной, на самом-то деле, ситуации. Экстренное глушение реактора – очень дорогая и абсолютно неадекватная мера, но мы ценим безопасность превыше всего и заботимся о сотрудниках. Месячный отпуск. Как-то так, – Брюс устало выдохнул, и это напомнило Тони, что Уэйн всё-таки живой человек. – Согласованный вами тремя пресс-релиз мне нужен к восьми утра. К открытию готэмской биржи он должен висеть на нашем сайте. Марта, вы свободны. Работайте.
Глава пресс-службы отключилась, а Уэйн обратился к Юргенсону – младших инженеров нужно было привести в чувство. Соглашение о неразглашении, конечно, они подписывали, но случай тут был особенный.
– По-человечески. Сначала поговоришь с ними по-человечески, Олаф. Но напомни про запрет общения с прессой. Если я буду нужен лично, если это убедит их больше – скажи, я приду. К ним-то как раз претензий нет. Пока нет.
Отключился Юргенсон, и Тони с удивлением заметил, как изменился Уэйн – перестал скрывать усталость и на Дугласа смотрел тяжело.
– Я тебя десять лет знаю. Что произошло? Как мы это пропустили?
– Брюс, куда более важный вопрос – кто за этим стоит? Потому что да, я упустил. Полностью моя вина, но подумайте, что это на самом деле значит. Вы же прекрасно осведомлены о том, как мы работаем...
– Традиционная энергетика с мешками нефтедолларов, – сказал Старк. – Большая Четвёрка.
– И это уже моя ошибка, – кивнул Брюс. – Не думал, что они могут зайти так далеко. Но нам нужна информация. Поэтому Льюиса… – Уэйн хмыкнул, – в глубоком шоке держим у себя. Организуй, Дуглас. Можешь напомнить, что шансов выжить без вмешательства мистера Барнса у него не было. Захочет сотрудничать – выслушаем с интересом; нет – глубокий шок в его распоряжении. Ну и врача, что ли, обеспечьте. На этом пока всё, жду результатов.
Уэйн закончил конференц-колл, развернулся в кресле. Тони смотрел с интересом. Стоило предложить помощь; вот только то, что придётся вытаскивать из «О.К.О.», неизбежно вскроет коммерческие тайны «Уэйн Энтерпрайзис» по одному из их ключевых проектов. Это было слишком большим соблазном. Даже для него.
– Что такое, Тони?
Брюс отследил. И Тони, помедлив, сказал:
– Мы оба знаем, что откровениям Льюиса есть альтернатива. По теракту я тебе данные предоставлю, не вопрос. Насчёт остального – давай решим. Потому что…
– Старк, – Брюс резко перебил. – Даже если вы занимаетесь промышленным шпионажем, то я уверен, что «О.К.О.» вы для этого не используете. Но если ты действительно готов помочь, то это как раз тот случай, когда это хорошая идея.
Тони улыбнулся: помочь хотелось. «Чистую энергию» Уэйна он считал стратегически важной для всей Америки, если не мира, а в том, что «Старк Индастриз» не заняла нишу альтернативной энергетики первой, была полностью вина Тони. Возможно, займись он когда-то дуговым реактором вплотную… Впрочем, нынешний портфель проектов своей компании его вполне устраивал.
– Тогда начнём с основного. Я свяжусь с Эшем, если он сможет, соберёт тебе данные по теракту к утру. И Брюс, нас уже сорок минут нет на приёме.
Уэйн посмотрел удивлённо, почти растерянно. Тони хмыкнул, встал:
– Да, там приём. День Города, вице-президент США, твои инвесторы. Паники только не хватало.
Уэйн встал следом.
Спадал адреналин, Тони начинал чувствовать обманчивую лёгкость подкатывающей усталости.
– У вас всегда так? – спросил Уэйн, когда они выходили из переговорной.
– Нет. Иногда хуже, – Тони ответил совершенно честно.
В Праге было хуже; лично для него – он всё ещё чувствовал вину.
– Но для первого раза миссию ты координировал отлично.
В банкетный атриум им стоило вернуться порознь. И когда Уэйн предложил встретиться после приёма, Тони согласился, не раздумывая: то, что они не договорили, было очевидным, как и то, что поздний ночной рейс в Нью-Йорк придётся отменить.

---

"Даты смерти..." — Глава 13 — Вспоминаем давно забытое

Название: "Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти"
Авторы:  Richard Hase и  Река Сена
Каноны: кроссовер MCU (каноны учтены до сентября 2016)/ трилогия о Тёмном рыцаре Нолана
Саммари: После событий "Гражданской войны" они встречаются на кладбище через четыре года, в годовщину смерти Марии и Говарда Старков. Энтони Эдварду Старку очень хочется спросить: "Стивен Роджерс, кто ты сейчас без маски?" И в этом они совпадают: Стив тоже хочет знать. Поэтому холодными от оттока крови пальцами Роджерс стягивает тонкое жидкокристаллическое волокно с лица.
Ворнинги: 0) corporate gen — это guilty pleasure обоих авторов, а у одного из них ещё и кинк на медицинской матчасти; 1) предпочитаем исключительно реалистичную часть MCU/ DC и смотрим канон только в той части, где нет пришельцев, ведьм, камней бесконечности и говорящих енотов. Поэтому будем считать, что ещё до описанных событий Вижн ушёл в закат постигать себя, прихватив с собой Ванду, и мы планируем дописать этот текст до того, как Стражи Галактики доберутся до Башни Старка; 2) есть много корпоративных ОМП, 3) нецензурная лексика и графическое описание гомосексуального секса.

Глава 13 — Вспоминаем давно забытое

Тони стоял у края крыши и смотрел вниз, на город.
Фонари зажглись уже давно, и когда Стив остановился рядом с ним, как раз начиналась иллюминация самой Башни Старка: зажглась вывеска и фронтальные огни, и на один светящийся небоскрёб в Нью-Йорке стало больше. Это было привычно: в последние несколько месяцев Стив видел Старка преимущественно ночами.
Осень выдалась тёплой, Тони стоял в накинутой поверх футболки кожаной куртке. Выглядел задумчивым. Обернулся на звук шагов, устало кивнул. Стив прислонился к перилам совсем рядом: разглядывал город и Тони, давая тому возможность начать разговор первым. И наконец тот заговорил:
— Наташа звонила. Ты из-за этого пришёл?
Стив не стал отвечать. О том, что вторая из миссий по готэмскому проекту выполнена успешно, стало известно полчаса назад. Тони тогда вышел из зала «О.К.О.», сославшись на перерыв. Вот только он никогда не делал перерывов.
Тони, подумав пару секунд, устало спросил:
— Почему не сказал первым?
— Ждал, — виноватым себя Стив не чувствовал ни на гран. – Не хотел прерывать вашу с Эшем работу. А надо было?
Тони усмехнулся, покачал головой. Не надо, конечно же. Старк, несмотря ни на что, всё ещё очень болезненно относился к этической стороне вопроса. Стив не ожидал; думал, что успешные миссии его обрадуют. Ошибся.
А Тони задумчиво смотрел на город; после паузы, произнёс:
— Да нет, я в норме.
— Не то чтобы сильно.
— В норме, — Тони уверенно кивнул. – Меня когда-то Эш сильно приложил разницей между этими вот «в норме» и «в порядке». Я тоже думал, что понятия тождественны. Кстати, он ещё не ушёл?
— Нет, но сказал, что ты можешь не возвращаться.
Старк посмотрел на часы – Стив знал, что уже половина первого – и вроде бы согласился. Вот только Стив знал, что отпускать Тони в таком состоянии спать — плохая идея. Поэтому уточнил:
— Я могу…
— Да, — Тони не стал дослушивать, сразу же кивнул. – Я бы хотел.
Стив успокоился. Если Старк не отказывался от разговора, то всё действительно было в порядке. Впрочем, Стив бы настоял, а Тони бы не смог отказаться. Теперь – не смог бы.
Последние месяцы они разговаривали больше, чем последние два года, хотя технически времени стало гораздо меньше – час в день, иногда случавшийся от силы раза два в неделю. Но это был полноценный час, иногда больше, и в какой-то момент Стив заметил, что Тони сам этих разговоров ждёт. Если раньше это было добровольно-принудительным «Ты устал, Старк, на сегодня хватит, и да, я понимаю, что ещё нет часа ночи, но с тебя — хватит» — то теперь тот начал заканчивать работу раньше сам. Не часто, но случалось: Тони говорил, что устал и хочет просто поговорить.
И они поднимались в апартаменты Тони и позволяли себе час разговоров. Порой лёгких, почти весёлых, ни о чём; порой – критически личных для Тони: его жизнь, его проекты, его усталость. Стив больше не задавал идиотских вопросов, и Старк постепенно всё больше расслаблялся.
За последние два года Стив привык к спокойному и рациональному Старку; то, что эти спокойствие и рациональность складывались, во многом, из многолетней тяжелой усталости, оказалось для Стива новостью.
Готэмский проект расползался, они выясняли всё новые и новые детали; даже выверенный график не спасал. И в ночь после первой миссии Тони, как он это потом сам назвал, сорвался.
Хотя дело было, наверное, даже не в миссии. Рано или поздно Тони и так бы не выдержал, но миссия стала спусковым крючком. Тони тогда говорил, перескакивая от одной темы к другой, вытаскивал в разговор какие-то отдельные куски своей жизни, а в уголках глаз появлялись слёзы, он их смахивал, запивал виски и рассказывал дальше. И они оба понимали, что это нервное переутомление, что это нужно пережить и проговорить. Но в разгар разговора Тони спросил, почему Стив слушает; почему Роджерс вообще здесь. Словно только тогда обнаружил, что находится в комнате не один.
Стив чуть было не ответил что-то правильное — про важность дружеской поддержки и что-то в этом роде; но понял, что не может, что это будет ложью. Когда-то Тони бросил: «Ты хоть в глаза смотри, Кэп, я пойму» — и сейчас Стив смотрел; и молчал. Тони услышал в его молчании что-то своё. Что именно, уточнять не стал, но слово «дружба» и его производные Стив не произносил уже два месяца – с того момента, как понял окончательно правоту Эша: друг из него для Старка – да и для Баки, по большому счёту – выходил паршивый.
«Но делать с этим что-то стоило».

— Насколько было бы проще, бери тебя алкоголь.
Старк бросил это небрежно, входя в комнату. Скинул кожаную куртку и, не включая основного света, попросил Джарвиса сменить панораму Нью-Йорка на ночную набережную Малибу. Стив немного удивился, входя следом.
Тони, возможно, и был в порядке, но спокоен не был. И понять, была ли фраза шуткой, Стив в таком его состоянии тоже не смог. Спросил нейтрально:
— И что изменилось бы?
Старк молча наливал себе коньяк. Стив подождал пару секунд и опустился в кресло, которое считал уже почти своим. Тони пожал плечами.
— Ты нёс бы всякую чушь, страдал бы от этого наутро, — он полуобернулся, стоя у барной стойки. – Я бы чувствовал себя не таким одиноким в нашем клубе, оформил бы тебе членскую карточку с доступом в рабочие часы.
Тони вроде бы шутил, но фраза казалась слишком тяжелой, не шутливой совершенно. Стив напрягся – ошибки с уставшим Старком по-прежнему стоили очень дорого.
— Моё присутствие доставляет дискомфорт?
Тони повернулся, посмотрел удивлённо. «Не доставляет». Но что тогда со Старком творилось сейчас, Стив не понимал.
Тони сел на пол у окна, прислонившись к стеклу. Их отделяло метров пять, это было непривычным, и то, что вместо четверти стакана Тони налил себе целый – тоже.
— Дурацкий вопрос, — сказал он, а затем, подумав, добавил: — Был бы своевременным два месяца назад, когда ты тогда ночью ввалился в О.К.О. Я бы сказал «Да, безусловно, я всё ещё считаю это дерьмовой идеей, и всем стало бы лучше, если бы ты свалил, Роджерс».
— Я бы не ушёл, — сказал спокойно Стив.
— И был бы прав.
Тони кивнул, сделал большой глоток, поморщился. Устало посмотрел на проекцию моря на дальней стене и попросил рассказать подробности сегодняшней операции Наташи. Просьба была понятной, несложной, скорее Тони просто хотел отвлечься, и Стив начал говорить.
Но сам мыслями тоже был не здесь.

***

«Но делать с этим что-то стоило».
Он нашёл Эша за день до возвращения Старка из Китая. Это была среда, с момента разговора в «Гудзоне» прошло два с половиной дня, и Дастин выглядел чуть более отдохнувшим, что не могло не радовать.
Они тогда сидели в кафетерии Башни, в самый разгар обеденного перерыва – фоновый шум мог посоперничать с рабочим гулом Ц.Е.Н.Т.Р.а, но это было единственное место, где он мог перехватить Эша – и Стив выкладывал свою идею. Дастин слушал молча, пил кофе и ощущался спокойным, чуть ли не расслабленным.
Стив договорил, повисла пауза, а через секунду Эша и вовсе отвлекли коллеги. Стив тогда заметно нервничал, потому что вторгался в чужую область, в которой ничего не понимал. А тот быстро переговорил с подошедшими, потом подумал ещё немного, посмотрел невозмутимо и сказал наконец, что согласен; что Стив прав – с чего-то нужно начинать, но привести Старка – его, Роджерса, задача, потому что Эша тот слушать не будет. И добавил: «И в целом, взгляд на проекты у нас с ним идентичен. Вам придётся постараться, Стив».
Это как раз новостью не было. Ради Тони он был готов, как выразился Дастин, постараться. С того самого воскресенья и разговора в «Гудзоне», Стив разгребал дела Ц.Е.Н.Т.Р.а и читал; чертовски много читал про текущие проекты Старка и всей «Старк Индастриз», пролистывал календарь Тони за последние месяцы и снова читал. Он мог не спать сутками, и это давало дополнительные часы для того, чтобы разобраться хоть в чём-то; и всё равно он не понимал девяноста процентов прочитанного.
Но к вечеру того дня хоть какое-то зыбкое понимание происходящего всё же сформировалось, и тут удивил Эш – пришёл к нему в полночь, сказал, что просмотрел логи его запросов к системе. Дастин даже не спросил тогда, можно ли войти, просто пришёл, сел в гостиной и сказал: «Спрашивай, Стив. Всё, что не понял – спрашивай сейчас. Не завтра и не у Энтони – у меня и сейчас». Это было крайне негуманно – тогда Дастин был уже снова заметно вымотан рабочим днём и донельзя напряжён – но они оба понимали, каким вернётся из Шэньчжэня Старк.
У Стива был длинный список вопросов. До половины они дошли только к двум ночи.

Тони сам пришёл в Ц.Е.Н.Т.Р. ближе к вечеру. Стив с верхнего этажа наблюдал за тем, как тот осматривает зал и спрашивает что-то у Моррисона. Подошёл Бартон, тоже что-то спросил; Тони кивнул. Выглядел паршиво даже на картинке камер.
И Стив вышел на смотровую галерею, поймал взгляд Старка, кивком позвал подняться в офис. Тони – как это ощутил в ту секунду Стив – просто подчинился.
Когда Старк наконец сел напротив, Стив начал без предисловий:
— Нам стоит подумать над твоим расписанием. И приоритизацией проектов. Тебе, мне и Эшу.
— Я тоже рад тебя видеть, — в голосе Тони совсем не было эмоций. – Что случилось?
— Тони, — Стив подошёл максимально близко, опёрся о стол. – Я пропущу споры и дискуссии. Давай так: «О.К.О.» важно, и ещё десяток проектов важны для тебя, но ещё месяца три в таком режиме, и ты окажешься не в состоянии над ними работать. Это факт. Я не думаю, что ты этого хочешь. Мы этого тоже не хотим, и у нас есть возможное решение. Сегодня в одиннадцать, у Эша. Ты придёшь. И мы решим.
Стив не спрашивал, а Старк не спорил; дослушал, встал, посмотрел прямо и устало.
— Аргумент. Хорошо. Я полагаю, вы нашли способ добить сутки до тридцати шести часов. Похвально. Я послушаю. В одиннадцать у Эша, я запомнил.
Тони ушёл, а Стив набрал Дастина и сказал, что всё в силе.

Тони пришёл на удивление рабочим и готовым слушать. «Не ожидал, что вы двое так задорно проведёте без меня уикэнд», так он сказал потом. И ещё чуть позже, уже лично Стиву, признался, что если один важный для него человек говорит, что Тони – идиот, это ещё можно пережить. Но не оба и не в унисон.
Тогда Старк действительно пришёл к ним разговаривать. Тони с Эшем пересматривали портфолио проектов, правили расписание, а Стив большую часть времени просто слушал. Вмешивался лишь в критические моменты.
— Нет, Скотфилда мы задвинуть не можем, — Старк вернул смещённый было проект обратно. – Эш, ну десять лет сотрудничества, о чём ты.
— Ну а с другой стороны… — начал было Дастин, но Старк прервал:
— Нет другой стороны. Провалим – это двенадцать миллионов.
— Зачем он вам? Я имею в виду, что он даст? – вмешался Стив.
— Мы планируем модернизацию производства, это дополнительные затраты, — отозвался Эш.
— Зачем?
— Увеличение операционной прибыли. В долгосрочной перспективе, — спокойно уточнил Эш.
— Критическое увеличение?
Эш задумался, явно что-то просчитывая в голове:
— Нет. И есть более прибыльные и менее ресурсоёмкие проекты.
— Хорошо, — Стив обернулся к Тони. – Зачем тебе именно Скотфилд?
— Давний стратегический партнёр, — Тони был спокоен. Пока — спокоен; он тоже анализировал и сейчас думал вслух. – Потерять его будет обидно. А ещё затратно и опасно. Он наш резерв в кризисных ситуациях.
— И уйдёт от вас после провала одного проекта? – уточнил Стив. — Поправь меня, но если вы работаете десять лет, то и для него затратно менять вас на кого бы то ни было.
— Тендер никто не отменял, — осторожно сказал Старк.
— Этот проект мы получили не сильно по тендеру, если честно, — тихо заметил Эш. — И если поставим на него Джефферсона… Он вытащит.
Тони замолчал; растёр лицо, ещё раз посмотрел на расписание, кивнул.
Большую часть того вечера Стив молчал; но знал, что эти двое, как бы хорошо они друг друга ни понимали, рано или поздно споткнутся о личные проекты. Так и произошло чуть позже, когда они не могли решить судьбу какой-то биоинженерии уже минут пятнадцать. Стив вмешался:
— Тони, почему это так важно для тебя?
Теперь Старк посмотрел устало и как-то зло.
— Да потому что я сдохну без него, Роджерс.
Стив кивнул:
— Хорошо. Значит, оставляйте.
— Что, даже не спросишь «Почему сдохнешь, Тони?».
— Нет.
Они смотрели друг на друга, а Стив понимал, что Старк уже совсем устал, и раздражён, и зол — но несмотря на это, всё ещё отвечает. Тони всё смотрел, и Стив не отводил взгляда. Он очень хотел, чтобы Тони осознал, что Стив понимает важность личных проектов, но не до фанатизма, не так, как сейчас. «Нужно идти на компромисс». Он надеялся, что Тони это поймёт.
К четырём утра оставалось только «О.К.О.». В новом графике с одиннадцати вечера у них обоих высвечивалось свободное время. Эш почти засыпал, Тони смотрел измученно, и Стив произнёс:
— До часу. Максимум до часу ночи. Ставь там «О.К.О.», Эш.
Дастин послушался на автомате, а Тони протёр глаза, снова посмотрел на расписание и покачал головой:
— Этого критически мало, Стив.
Мнение Тони, безусловно, было важным. Но разговор сегодня ночью с Дастином многое прояснил именно по части «О.К.О.», и Стив чувствовал себя почти уверенно, почти на равных со Старком для решения здесь и сейчас; спокойно уточнил:
— Для чего именно? Какие у тебя сейчас приоритеты в «О.К.О»?
— Готэм, — сразу ответил Тони. Потом помолчал, подумал и добавил: — И алгоритм дал сбой. Прага. Нужно понять, почему.
Стив кивнул, не услышав ничего нового со вчера. И повторил то, что они уже обсуждали с Эшем: и про завышенную срочность готэмского проекта, и про нерациональное использование времени. Тони вздрогнул, услышав от Стива: «Вам на это нужно непонятное количество ваших — лично ваших с Эшем — человекочасов, я верно понял?». Стив объяснял, что да, понимает суть проблемы; что «жёлтые» миссии, возможно, станут появляться чаще, но он лично готов взять эту ответственность на себя. Потому что Ц.Е.Н.Т.Р. в целом и он в частности с этим справятся.
— Посмотри на меня, — попросил Стив наконец, и Тони подчинился мгновенно, оторвавшись от разглядывания стола.
Хотя Тони смотрел более-менее сосредоточенно, Стив видел, что он мыслями откровенно не здесь. Учитывая состояние Старка, это было ожидаемо. Но всё же Тони слушал и, кажется, был готов согласиться, если он, Стив, докажет свою правоту. Или даже не согласиться — а просто положиться на решение Стива.
— Варианта всего два. Либо вы с Эшем ищите причину сбоев в ущерб себе и остальным проектам, и это закончится тем, что ты сляжешь через несколько месяцев. Либо ты доверишь мне «жёлтые» миссии, в том числе их возможные провалы.
Старк болезненно улыбнулся, заметно через силу, на доли секунды, а Стив совершенно не понял, почему. Он не шутил, не говорил ничего смешного, был предельно серьёзен — а Старка это чем-то сильно задело.
— Мы не можем спасти всех? – наконец произнес тот.
— Да, — Стив откинулся в кресле, посмотрел открыто. – Ресурсов не хватает. Ты предупреждал, что так может случиться. Кто тогда должен был подкидывать монетку?
Тони устало выдохнул, встал. Стив ждал ответа, но вместо этого Старк отвернулся к Эшу:
— Ты знал, что Роджерс может не спать десять дней?
— Одиннадцать, — Дастин тоже встал, бросил последний взгляд на календарь. – Не проверял, впрочем.
— Пусть одиннадцать. Нужно же мне будет как-то объяснять, почему я завтра буду спать на совещании Сандерса.
— И это будет фраза «Стив Роджерс не спал одиннадцать суток, и поэтому я чертовски не выспался»?
Дастин спрашивал слишком спокойно, и Стив перестал понимать, что происходит.
— А это не так? – Тони зло усмехнулся.
И это совершенно точно не было шуткой. Стив чувствовал, что упускает нить диалога, но её чётко видит Эш. И почему Тони вымещал раздражение на Дастине, Стив не понимал тоже.
— Нет, — Дастин наклонился, захлопнул ноутбук. – Три-четыре. С воскресенья. И нет, Энтони, я бы не…
Эш вскинул голову, а Тони был откровенно зол и подавлен, и Стиву стоило это всё прервать, потому что смертельная усталость никогда не была хорошим советчиком, но Дастин уже продолжил:
— Я бы не стал втягивать Стива в нашу корпоративную возню, если бы инициатива не шла с его стороны. Поэтому нет, вины не ощущаю. Спать да, спать хочу. Если нет возражений. Тони.
Эш был полностью вымотан, и Стив видел, насколько Старк неправ по отношению к нему — и об этом тоже следовало поговорить. Потом. Потому что взывать к разумности Тони сейчас не имело смысла, да и в целом продолжать разговор было отвратительной идеей; им всем стоило лечь спать.
Тони выдохнул, постоял пару секунд с закрытыми глазами и сказал, что наутро ему с большой вероятностью будет стыдно. Вышел, не добавив больше ничего; Стив хотел было подойти к Эшу, но тот остановил его взглядом.
— Тони не в себе. Но он прав, отойдёт к утру. Надеюсь.
Эш помолчал пару секунд, отпил воды, сказал, что у него чертовски раскалывается голова. Встал, открыл ящик стола; Стив смотрел, как тот вытряхивает на ладонь таблетки, а Дастин продолжил:
— Вы были слишком резки, когда говорили про «О.К.О.». Это очень личное. Я не говорю, что вы были неправы, — Эш, запив лекарство, опёрся руками о столешницу спиной к Стиву. – Просто объясняю.
Он помолчал.
— В любом случае, расписание у нас есть. Но я бы действительно лёг хотя бы на оставшиеся четыре часа.
Всё изменилось слишком быстро; Стив ощутил себя бесполезным — и это был разительный контраст со всем прошлым диалогом. Он не был вымотан – ни физически, ни эмоционально – и при этом совершенно ничего больше не мог сделать для этих двоих. В особенности для Эша прямо сейчас, потому что банальное «Тони был неправ» ничего не решало.
А ведь Дастин ещё вчера сказал, что Старк не будет в восторге от степени вовлечённости Роджерса – Тони не зря эти два года пытался уберечь Стива от всего, что непосредственно не было связано с боевой частью Ц.Е.Н.Т.Р.а. Стив не придал этому значения, не мог представить, что Тони отреагирует так болезненно. Что он, Стив, так много значит для Старка. И об этом Дастин тоже говорил – и в зале «О.К.О.», и на крыше «Гудзона». Теперь Стив увидел это своими глазами; увиденное совершенно не понравилось.
Он шёл к себе по коридорам Башни, а радости от выправленного календаря этих двоих не было. Стив понял, что всё ещё слишком многого не знает, не понимает о Тони. И это было не менее важным, чем расписание – Эш был прав; прав во всём, как оказалось.

***

Стив рассказывал и видел, как успокаивается Тони, и дело было не в алкоголе; и уж точно не в подробностях афганистанской миссии, и даже не в голограмме моря. В первые такие вечера Тони попытался сформулировать причину, но не смог, сказав лишь, что «чего-то такого» ему не хватало. Заставлять Старка уточнять Стив тогда не стал.
Сколько уже прошло с тех пор? Месяца три? Чуть больше, скорее всего, а Тони, оказывается, так ярко помнил его первый ночной приход в зал «О.К.О.».
Это случилось на третий день после того, как они договорились о новом расписании, потому что Стив решил, что не станет ждать, пока всё снова сломается. Он понимал уже тогда: эти двое найдут очень веские и объективно важные причины, чтобы сорваться в привычный режим с пятичасовым сном, и произойдет это скорее рано, чем поздно. Непреднамеренно, конечно, но сорвутся – Стив это понимал совершенно чётко.
И пришёл к ним с ноутбуком ближе к половине первого, сказав, что мешать не будет, у него своей работы хватает, но после часа ночи вступится за здравый смысл. Эш принял новость спокойно – он большую часть времени работал в наушниках – а Тони тогда с лёгким раздражением спросил «Правда будешь делать вид, что работаешь?». Стив не ответил и действительно открыл файлы Ц.Е.Н.Т.Р.а. Хотя Тони был прав тогда – не работалось, да и не хотелось, по большому счёту. Стив смотрел, наблюдал и анализировал, с каждым разом всё больше понимая, что в действительности стоит за миссиями его команд. Теория, рассказанная Эшем, теперь превращалась в реальные часы чужих жизней и переставала быть абстрактной.
А ещё, приходя каждую ночь, он видел Старка. Не такого, как днём, и не такого, как в личных разговорах раньше. Тони был разным – уставшим в том числе – но вымотанной сдержанности постепенно становилось меньше. И они говорили: Тони подходил к столу, спрашивал о ерунде, чтобы отвлечься, Стив отвечал.
А потом, как признался сам Тони, он решил спросить не только о ерунде; предложил подняться с ним, смотрел искренне и открыто. И Стив подумал, что час, выбившийся из графика, погоды не сделает. В тот раз Тони спросил, почему Стив в это всё ввязался, и пришлось ответить предельно честно — хотя что ему было от Старка скрывать.
И это подействовало на того странно: Тони был искренне удивлён, но при этом ощущался каким-то подавленным – Стив списал это тогда на усталость – и долго молчал. Переспросил «Важен для тебя?», и Стив бы легко подтвердил, но не успел, потому что Старк добавил: «Как жизнеспособная модель Тони Старка?». В первую секунду хотелось ответить в тон: «Конечно, Тони, мне же от тебя только «О.К.О.» и нужно», но мысль неожиданно оказалась довольно болезненной – по всему выходило, что два года дела обстояли именно так. Стив помнил свой ответ – он был честным, и реакция Тони на него была не менее искренней. «Нет, Тони. Уже – нет, — Стив тогда посмотрел прямо в глаза. – Сильно оно ощущалось эти годы?». А Тони улыбнулся на долю секунды. И стало легче.
И хотя вина за свою слепоту Стива не отпускала до сих пор, общение действительно стало другим. И Стиву – это стало ещё одной новостью для него самого – оказалось очень легко так много и откровенно разговаривать с Тони, хотя для него такая открытость оказалась в новинку. Это был совершенно новый опыт, но опыт положительный.
И пришлось признаться самому себе: ему, Стиву, в этих ночных разговорах с Тони было комфортно, он их ждал, хотя скажи ему кто-то подобное лет пять назад, в Ваканде, после интервью Старка об увеличении гонорара за информацию о Стиве Роджерсе… хотел бы он на это посмотреть.
А сейчас в комнате шумело море, и Стив почти забыл, что это экранированные окна в апартаментах Тони. Он закончил рассказывать о миссии несколько минут назад, а Тони молчал, и пауза затягивалась. Стив понял, что о Наташе и операции Старк на самом-то деле говорить не хочет; хочет опьянеть так, чтобы уснуть сразу, как только ляжет. Алкоголь или таблетки – выбор был небольшим. Ещё был третий вариант, не всегда удававшийся – отвлечь Тони настолько, чтобы он отставил стакан. У Эша со спецификациями очередного проекта это получалось лучше, но проблема была в том, что от них Тони уставал ещё сильнее.
Вместо окон всё ещё переливались волны, и Стив негромко позвал:
— Тони.
Старк вышел из лёгкой задумчивости, кивнул. Он уже был достаточно спокоен, нервозности во взгляде не было, и Стив решил перевести тему на что-то более нейтральное:
— Красивый вид. Настоящий?
— Настоящий, — Тони сделал глоток, задумчиво посмотрев на Стива. – Сделал когда-то, чтобы ставить в особо солнечные вечера, если не хотел оставлять девочку на ночь. Им нравилось, ходили под впечатлением, — Тони щёлкнул пальцами и сменил интонацию – таким его Стив видел на презентациях. – Великий Тони Старк может менять время суток щелчком пальцев.
Он помолчал секунду, а затем спокойно добавил:
— Вспоминать смешно.
Об этой части его жизни Стив знал мало. В досье Щ.И.Т.а этого не было, а жёлтую прессу Стив не читал. И у самого Тони не спрашивал ни разу. Наверное, стоило. Но не сейчас.
— Роджерс, я вот не могу понять – тебе действительно не хотелось всё это хотя бы раз попробовать или ты просто об этом не думал?
Стив вернулся мыслями в разговор; решил, что ослышался, но нет, Тони был серьёзен, спрашивал искренне и даже продолжил:
— Хорошие умные девочки. Много, одна? Да даже неважно. Яхта, пятидневный круиз. Много солнца, свежего воздуха и секса – и никаких мыслей о Ц.Е.Н.Т.Р.е, у нас много хороших координаторов и команд. Хочешь, Стив? Потому что это, в общем-то, вопрос на один щелчок пальцев.
Слышать это было странно. Спроси это не Тони, Стив бы вежливо прекратил разговор и попросил бы впредь к нему не возвращаться; но перед ним сидел Старк и почему-то хотел об этом поговорить. Ощущение было почти неприятным; или, скорее, непривычным – Тони никогда всерьёз не спрашивал что-то настолько личное у самого Стива, даже если о себе иногда рассказывал.
— Может, не сейчас, — Тони повёл плечом, посмотрел на стакан и отпил ещё немного. – Но хотя бы подумай об этом. Что ты теряешь? Не понравится, так пошлёшь всех к чёрту, а понравится… — он посмотрел тяжело, Стив напрягся ещё больше. – Ты молод, это будет нормальным. А то мне иногда кажется, что мы тебя из той льдины вытащили, но так и не выпустили пожить в двадцать первом веке: то Щ.И.Т., то Щ.И.Т.-2. Мальчишник в Ваканде не считается.
Стив молчал.
Как говорил Эш — «вы продолжили заниматься тем, что умели лучше всего». Вот только плохим это Стив не считал, а сейчас Тони говорил с ним едва ли не как с подростком, которому нужно рассказать про большую взрослую жизнь. Это задевало, сильно, но, с другой стороны, эти вопросы Старка не появились из неоткуда. И вот это уже имело значение.
Стив спокойно посмотрел на Тони и сказал:
— Почему ты спрашиваешь?
И Старк отставил стакан. Знак был бы хорошим, если бы не контекст разговора. И не странный взгляд Тони.
Их всё ещё разделяли несколько метров, но Стив этого расстояния больше не ощущал. «Адреналин». Понять это оказалось легко, успокоиться – чуть сложнее, но ему удалось. А Тони смотрел всё так же неопределённо и, наконец, совсем облокотившись на стекло, ответил:
— А что я должен думать? Ты мне скажи, Кэп, какого чёрта тратишь на меня время и насколько сознательно это делаешь. То есть я не говорю, что до этого ты тратил свободное время более осмысленно, но вот ты дозрел до мысли, что его можно на что-то потратить; и начал тратить на меня. И это ошибка. Поверь.
Стив перестал слышать шум волн, и тишина в паузах давила, но он заставил себя дослушать.
— А мир, на самом-то деле, чертовски классная штука, Стив. Да и к чёрту девочек, там ещё много всего есть. Ты был в Париже? Ну так, чтобы не приходилось эвакуировать метро?
Не был, и Старк это знал.
— Мне тогда было двадцать шесть, я был не сильно старше студентов на той конференции, и после неё группа особо активных ребят украла меня из-под носа Хэппи, — Тони рассказывал почти тепло, почти расслабленно, но самого Стива это не успокаивало ни на гран. – Мы были в самом центре Латинского квартала, меня завели в какую-то шумную улочку с толпами студентов и скидками в барах для местных. Помню только то, что в себя я пришёл на следующее утро, в квартире какого-то парня, — Тони подумал и добавил: — В постели с ним и с двумя девушками. Опыт интересный, особенно когда тебе за двадцать. Сколько тебе, Стив? – внезапно спросил Тони без перехода. – Тридцать? Тридцать два? А с учётом жизненного опыта?
— Остановись.
Тон оказался резким, и это подействовало — Тони замолчал. На целых несколько секунд.
— Поэтому давай начистоту, Роджерс, — теперь он сам говорил резко, почти грубо, от мягкости в его тоне ничего не осталось. – Я совершенно чётко понимаю, зачем это нужно мне, эти наши встречи, да и ты понимаешь; но объясни мне здесь и сейчас, зачем это нужно тебе. Потому что меня не отпускает ощущение, что ты просто не представляешь альтернатив. И это хреновое чувство, я бы с радостью от него избавился.
Стив не мог просто уйти, хотя чуть ли не впервые за два года действительно этого хотел. Старк требовал сейчас определённого ответа, а Стива захлестнуло воспоминаниями с кладбища. Вот только тогда не имело значения, готов он отвечать или нет, а сейчас…
Стив встал, подошёл к Тони, сел рядом; стекло, как оказалось, холодило спину.
Крепкий алкоголь всегда казался ему бесполезной жидкостью, обжигающей горло, но сейчас этого ощущения захотелось. И Стив сделал глоток – стакан стоял совсем близко – и выдохнул: обожгло, но и вкус у этого коньяка был приличным. Наверное, Старк был прав – с опьянением вышло бы проще.
— Хорошо, Тони, начистоту. Об альтернативах информирован, на себе не пробовал. Рад, что не предлагаешь наркотики, хотя, наверное, я просто вовремя тебя остановил.
— На тебя только переводить.
Стив кивнул – нервные ремарки Старка его с мысли не сбивали.
— Я тебя понял. Твои опасения. Думаешь, что вся моя жизнь была мне навязана, а раз так, то в ней никакого моего собственного выбора не было. И думаешь, что пока Стив Роджерс не попадёт в парижскую жёлтую прессу, то своим свободным временем, своей новой жизнью, я распоряжаться тоже не могу. Логику я понял. Но ты не прав.
Стив старался говорить спокойно. Он посмотрел на Тони – тот сидел совсем близко – и усмехнулся, почти искренне:
— Я счастлив. Ты это как-то упустил, Тони, верно? Упустил.
Стив залпом выпил оставшуюся половину стакана, решив, что Старку в этот вечер хватит. Вкус, к счастью, было приятным, а Тони смотрел хоть и устало, но с удивлением, и Стиву стало немного легче.
— Ну и если начинать с начала, то такую жизнь мне не навязывали, я к ней стремился, а Эрскин это стремление увидел. Не более. И с чего ты решил, что я пожалел хоть раз? – Стив аккуратно поставил стакан на пол. – Ваканда была ошибкой – если тебе это важно услышать от меня лично — но она ничего не изменила в главном, и поэтому, Тони, ты пришёл ко мне с «О.К.О.». Я не понимаю, что изменилось сейчас и что заставляет тебя нести чушь, но ещё раз – я счастлив быть частью того, что мы делаем.
Говорить всё это вслух было странно, но дискомфорт ушёл, и продолжать говорить – стоило. Ради спокойствия Тони — стоило.
— Я изменился, конечно. А кто из нас нет?
И это было правдой, которую в полной мере Стив осознал не так уж и давно.
— Всё меняется. Я сижу и смотрю сейчас на проекцию моря, а десять лет назад говорил ребятам, что подежурю ночью, что они могут спать – тогда про десять ночей и понял, между нам говоря. Но им сказал про одиннадцать. Забавно. Только сейчас вспомнил.
Стив улыбнулся. Он действительно только что вспомнил. Незначительная деталь, и забавные игры памяти – до этой секунды он действительно верил в одиннадцать ночей, в свою же ложь.
— И это чертовски хорошо. Меняться, становиться лучшим вариантом себя. Меня когда разморозили, я начал вести список того, что упустил за эти десятилетия. Книги, фильмы, научные факты. «Поттера», кстати, посмотрел пару месяцев назад. Я говорил?
Тони молча покачал головой.
— Посмотрел. С.Н.И.Т.Ч наконец-то оценил, твою шутку про ловца понял. Хорошая шутка.
— Какую? А, ту… Ты и её помнишь?
Стив кивнул, улыбнулся. Они сидели совсем близко, а разговор становился совсем странным и – он понял это очень чётко – нужным и важным; значимым. И напряжение постепенно уходило.
Он продолжил:
— Тогда я мало что понимал, всё было важным, а важное запоминается легко, — секундная пауза помогла вернуться к главному: — Поэтому не знаю, Тони, что такого особенного в твоих яхтах, но они не сделают меня счастливым, потому что я уже счастлив. И всё это складывается из мелочей: я не ушёл сейчас, хотя мог, а теперь не жалею; а ведь года два назад – ушёл бы.
Тень чайки накрыла камеру, снимавшую панораму, и это отвлекло, но тишина больше не давила, да и Стив снова слышал шум волн. И уже знал, что скажет – что должен сказать – дальше, поймал взгляд Тони. Тот выглядел сконцентрированным, донельзя собранным. А Стив улыбнулся ещё раз – искренне и открыто, и по-доброму усмехнулся:
— С тобой не легко – я бы даже сказал, с тобой порой чертовски сложно – но ты меняешь мир вокруг себя, делаешь его лучше. Тогда на кладбище я так и сказал Говарду: «Тони старается сделать мир лучше». Я же это всегда знал, но только в последние годы прочувствовал на себе.
Тони помолчал. Потянулся было за стаканом — но тот был уже пустым. Тони остановился, снова откинулся на стекло, закрыл глаза. Посидел молча некоторое время, но глаз так и не открыл.
И успокоенным чётким ответом, как Стив было ожидал, Тони тоже не выглядел. Выглядел смертельно уставшим; и что произошло за эти несколько минут, Стив не понимал. Лёгкость из мыслей исчезла мгновенно. Он много раз видел Старка уставшим, и даже пытался эту усталость контролировать, особенно в эти последние месяцы, когда мог. Стив научился различать усталость физическую, когда Старка надо было забрать из «О.К.О.» на час раньше, и эмоциональную, когда после дня напряжённых переговоров его и вовсе стоило отговорить от ночной работы. А сейчас Тони устал от чего-то иного, устал резко, и Стив не понимал.
— Звучит убедительно. Значит, никаких яхт, — наконец произнёс Старк, произнёс как-то рассеянно, а затем помолчал пару мгновений и добавил: — Но Париж я бы так просто со счетов не сбрасывал.
В то, что Тони его не услышал, Стив не верил; скорее, готов был решить, что Старк слышать подобного не хотел, или... впрочем, в любом случае, тот снова был не прав.
— Поехали, — Стив легко согласился и понял, что соглашается искренне. — Но только если это, помимо прочего, сделает счастливым тебя тоже. Вот только не сделает, за идиота не держи.
Стив помолчал. Ответа не было, Тони думал; сидел совсем рядом, касался плечом плеча Стива и думал.
«Хороший шанс спросить».
И Стив, бросив короткий взгляд, решился:
— А что сделает, Тони? — он помедлил лишь секунду перед тем, как закончить мысль: — Личное?
Старк посмотрел вымотанно, удивлённо; усмехнулся чему-то своему, встал. Двигаясь тяжело, словно был пьян, подошёл к шкафу с таблетками — пачка снотворного в его руках удивления не вызывала. Сам Старк — да, вызывал.
Тони облокотился на стойку, выпил таблетку и посмотрел с какой-то болезненной иронией. Бросил:
— И он сказал тогда «Регистрация брака в мэрии Нью-Йорка».
Стив не понял, а Тони продолжил, уже серьёзно:
— Что Эш ещё рассказал? Кроме основ корпоративной зоологии. О чём ты его спрашивал или... — Тони замолк, едва заметно качнув головой. — Да нет, он бы не стал. Ты спрашивал. Уж прости, Стив, про личное — это его теория, вплоть до интонации. Так какого чёрта?
Тони не был по-настоящему зол. Скорее, заинтересован. И в то же время — чем-то очень больно задет, иначе отреагировал бы ярче, несмотря на усталость. Вынимать это наружу Стив не хотел.
А с другой стороны, другого шанса спросить всё могло не представиться — потом Тони мог к этому разговору попросту не вернуться.
Стоило ли продолжать, Стив не знал. Но попробовать был должен. Он посмотрел на Старка и спокойно спросил:
— Так его теория или он прав?
Тони выключил проекцию — Стив на секунду прищурился от ударившего в глаза электрического света — а Старк повёл плечом, налил себе коньяк. Алкоголь на снотворное был плохой идеей, но Стив смолчал.
— Это выбор, Кэп, обычный осознанный выбор. Хочешь спрашивать – спрашивай. Минут двадцать до того, как подействует таблетка, у тебя есть.
Стив, наверное, хотел. Слишком отчётливо врезались в память слова Дастина, да и Тони явно знал о себе больше, чем говорил; Эш, судя по всему, тоже. И дело действительно было не в доверии, Стив просто раньше не спрашивал. Теперь – хотел.
Он подошёл к барной стойке, сел напротив. Тони пододвинул стакан, налил коньяк из открытой бутылки.
— Кажется, он пришёлся тебе по вкусу.
Стив кивнул. Хороший напиток. Бессмысленный, но хороший. Но тянуть с разговором было нельзя. Стив коротко улыбнулся, поймал взгляд Тони и сказал:
— Смотри, что я вижу. Я счастлив, тебе придётся это принять. Как и то, что это полностью мой выбор. Эш сказал, что о своём выборе в пользу работы тоже не жалеет, и посмотри, он на глазах становится счастливее, стоило ему начать хоть немного высыпаться, — Стив хмыкнул под взглядом Старка. – Но вот тебе лучше не становится. Я верю, что это был осознанный выбор, важность которого ты так подчёркиваешь. Но был ли он верным, Тони, скажи мне сам.
А Тони, вопреки ожиданиям, устало улыбнулся. И неожиданно Стив понял, откуда у Старка взялась усталость сегодняшнего вечера.
Изнутри. И она не была усталостью этого вечера.
Тони был совершенно не в себе эти годы; недостаток сна по сравнению с настоящей проблемой оказался мелочью; а ведь Стив действительно думал, что новый график поможет. Досаду от своей ошибки, но и во многом – злость на Старка, принявшего своё состояние как норму – было трудно подавить.
Стив с силой сжал стакан.
— Хорошо, — наконец произнёс он. – Но не называй это выбором. Это самопожертвование.
— Тогда это казалось хорошей идеей, — легко подтвердил Старк, задумчиво долив себе коньяк, — а сейчас мне… сейчас уже всё равно, Стив.
Тони не спорил, был совершенно спокоен, но это не успокаивало. Напротив, он отчётливо слышал сейчас в словах Старка, что тот не верит, будто Роджерс может рассказать ему что-то новое; выслушать — согласен, но не более.
До этой минуты Стив действительно считал, что всё сломалось два года назад, с появлением Ц.Е.Н.Т.Р.а, но вот сейчас Тони явно говорил про другое «тогда», и вспомнились слова Эша, и…
Стив позволил алкоголю обжечь горло.
— Шесть лет назад от тебя уходит Пеппер. Ты решаешь уйти в работу. Хорошо. Но через два года Эш спрашивает тебя об этом прямо, если я не путаю хронологию. Два года, Тони. Ты же не мог не видеть, что ошибся, раз даже он это видел.
Старк поднял взгляд от стола. Жёсткий, болезненный, не имевший ничего общего с расслабленной усталостью пару секунд назад. Старку было больно, Стив сильно задел, но понял это слишком поздно.
— Единственное, в чём я тогда ошибся – переспал с ним.
Старк сказал это слишком резко; так не шутят. Даже назло. Стив опустил стакан, который успел было поднять для второго глотка, а Тони продолжил:
— Влез в его личное пространство, затащил по своей прихоти в постель и чуть не похерил всё хорошее, что сложилось между нами. В этом я действительно ошибся. Остальное — нет, ошибкой не считаю.
Осознать услышанное было сложно.
Панель Джарвиса вдали отсчитывала секунды, Тони сидел совсем близко, а ощущение реальности – здесь и сейчас – пропало. Несколько капель коньяка на столе подсвечивались боковыми лампами; где-то на фоне работали кондиционеры. Стив понял, что ещё немного, и стакан в руках разлетится осколками; разжал пальцы. Легче думать не стало.
А Старк, как назло, ещё и уточнил:
— Или ты думал, что секс со мной был его инициативой? Ну, прости тогда, что ломаю картинку мира. Снова.
Стив с усилием отвёл взгляд от граненого стекла стакана и, наконец, посмотрел на Тони.
И тот понял. Сквозь усталость, опьянение и раздражение – понял. Изменился в лице. Допил коньяк, напряжённо покрутил в руке пустой бокал, аккуратно поставил его на столешницу и медленно растёр ладонями лицо.
— Ты совсем не знал. Естественно, — Тони кивнул, убрал руки от лица. — Эш же не идиот. Что-то я… Ладно.
Старк снова смотрел взглядом человека, которому терять совершенно нечего, а Стив молчал, не мог сконцентрироваться, боялся задеть необдуманными словами. С опьянением, в котором тонул Тони, безусловно, было бы проще; часы показывали половину второго.
Пауза затягивалась.
— Ну, выговорись, Стив. Не знаю, что там в сороковые говорили? Боженька накажет, геенна огненная под Башней разверзнется, что я там ещё упустил?
Стив резко перехватил руку Старка, вновь потянувшегося к коньяку; несильно сжав чуть выше запястья, вернул на столешницу. Ладонь Тони сжалась в кулак, Стив проигнорировал. Он смотрел прямо на Старка и руку убирать не спешил.
— Считай, что уже сказал.
Стив проследил взгляд Тони – вымотанный, почти сонный. Время уходило, таблетка начинала действовать. Стив собрался, прерывая поток собственных мыслей – тревожных, нервных, не имевших значения. Осталась одна, важная, совершенно чёткая: «Тони». Живой, реальный, сидящий напротив; Тони, понять которого означало если не решение, то путь к решению проблемы.
И Стив знал, что здесь, сейчас, Старк ответит на все вопросы и ответит честно – о чём, возможно, будет жалеть наутро. Спрашивать такого Тони было ещё более неэтичным поступком, чем разговаривать с ним под маской когда-то на кладбище.
Вот только с этикой всего происходящего и услышанного он решил разобраться потом; сжав руку Старка сильнее, спросил:
— Тебе больно об этом вспоминать, это не было незначительным эпизодом. Почему?
Тони усмехнулся. Стив сам напрягся от своего вопроса, а тот почти безразлично повёл плечом и, разжав кулак, посмотрел прямо.
— Потому что, если начистоту, на грёбаную одну ночь я воспользовался его отношением к себе.
Игнорировать очевидное предположение Стив больше не мог: следовало спросить; сформулировать вопрос; заставить голос слушаться. Вот только выговорить это всё равно оказалось чертовски сложно:
— Он… любил тебя? Был влюблён?
Стив пытался отогнать эту мысль ещё тогда, после «Гудзона», и ему это даже удалось – она казалась слишком абсурдной, предвзятой. О таком, по-хорошему, не думают вовсе; тем более, не с его, Роджерса, опытом, как верно заметил сам Эш. И ещё Стив не понимал, испытывает ли отторжение из-за самой возможности подобной связи или из-за навязанного прошлым мнения о ней. И намного проще было не думать вообще.
А сейчас не думать о Тони с Эшем было невозможно.
Но Старк посмотрел мягко и иронично, почти буднично — Стив не ожидал – и ответил наконец:
— Нет, там другое. Это сложно объяснить, Роджерс. Сейчас не смогу. Но тогда мне это казалось отличным сексом на одну ночь, а Эш… для него это было слишком личным. И поэтому секс мне подарили хороший. Чуть больше, чем просто секс. Боженька всё ещё не накажет за то, что слушаешь?
Стив нетерпеливо дёрнул плечом. И Тони продолжил:
— Он сказал «я не уверен, что вам хватает работы для счастья»; а я отмахнулся, тогда это казалось мне неважным. Но на самом деле моё предложение переспать было именно об этом – работы действительно не хватало, а Эш уже тогда был мне дорог. И, кстати, понимал это лучше меня. Но какая тебе со знания всего этого польза, Стив?
Тони медленно отстранился – Стив разжал пальцы — и, усмехнувшись, встал. Его вело, ему было заметно дурно. Стив на автомате встал следом, и почему-то ощутил себя не менее отвратительно. Физических причин не было. Он смотрел на Тони, и становилось только хуже.
«Косвенно подтвердил», вспомнил он слова Эша.
«Не так уж и косвенно, Дастин».
— Тони, — собственный голос Стив не узнал, — ты и Эш, вы потом не пытались…
Слова не подбирались, но Старк понял и резко перебил:
— Нет.
— Почему?
Тони, скорректировавший будильник, обернулся у дверей спальни. И Стиву стало окончательно не по себе – от себя, своих вопросов и состояния Старка.
— Женись на Наташе. И поговорим об этом.
Ответ был понятным; Стив дышал часто и поверхностно; мышцы всего тела сводило, а Тони не спешил уходить, хотя почти засыпал. Если бы не экран с отсчётом секунд, течение времени бы не ощущалось вовсе.
— С Эшем – нет, — Тони закончил мысль заметно через силу, а затем, коротко улыбнувшись, произнёс неожиданно искренне: — С тобой, Кэп, наверное, смог бы. А теперь иди к чёрту. Или спать. Мне завтра во Флориду. Сегодня, точнее. Потом надо в Готэм.
Стив надеялся, что кивнуть — убедительно кивнуть — у него получилось.
Тони закрыл за собой дверь минуту назад, а понимания, что делать, так и не появилось — Стив остался стоять посреди гостиной, хотя стоило погасить свет и уйти к себе. Стоило бы.
Но зачем — не понимал.
Он сейчас вообще ничего не понимал.
Стив вернулся к бару — грани стакана с мутной жидкостью всё ещё переливались на свету — и выдохнул. Задумался. Он знал, что должен позволить себе об этом просто подумать. Несколько часов.
Или дней.
К четырём утра вкус коньяка перестал ощущаться. В пять Стив погасил свет. Будильник Тони был заведён на семь.

---

"Даты смерти..." — Глава 12 — И начинаем прислушиваться к их голосам внутри

Название: "Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти"
Авторы:  Richard Hase и  Река Сена
Каноны: кроссовер MCU (каноны учтены до сентября 2016)/ трилогия о Тёмном рыцаре Нолана
Саммари: После событий "Гражданской войны" они встречаются на кладбище через четыре года, в годовщину смерти Марии и Говарда Старков. Энтони Эдварду Старку очень хочется спросить: "Стивен Роджерс, кто ты сейчас без маски?" И в этом они совпадают: Стив тоже хочет знать. Поэтому холодными от оттока крови пальцами Роджерс стягивает тонкое жидкокристаллическое волокно с лица.
Ворнинги: 0) corporate gen — это guilty pleasure обоих авторов, а у одного из них ещё и кинк на медицинской матчасти; 1) предпочитаем исключительно реалистичную часть MCU/ DC и смотрим канон только в той части, где нет пришельцев, ведьм, камней бесконечности и говорящих енотов. Поэтому будем считать, что ещё до описанных событий Вижн ушёл в закат постигать себя, прихватив с собой Ванду, и мы планируем дописать этот текст до того, как Стражи Галактики доберутся до Башни Старка; 2) есть много корпоративных ОМП, 3) нецензурная лексика и графическое описание гомосексуального секса.

Глава 12 — И начинаем прислушиваться к их голосам внутри

Эш, сидевший за одним из терминалов «О.К.О.», нервно обернулся на звук шагов, посмотрел удивлённо, но потом всё же кивнул. Стив кивнул в ответ и бросил взгляд на экран — ему понадобилось несколько секунд, чтобы опознать Готэм на снимках. Их он увидеть не ожидал; получалось, что Эш работал над проектом Уэйна — хотя был очевидно усталым и вымотанным.
Дастин снял наушники, в которых работал, поднял взгляд от экрана:
— Вы могли позвонить, Стив.
— Ты бы сказал, что слишком занят.
Эш усмехнулся:
— Да. Скорее всего.
Стив подошёл к центральному столу, сделал приглашающий жест. Эш поколебался; но потом пробежался пальцами по клавиатуре — вспыхнули какие-то только ему и Старку понятные диаграммы — и подошёл тоже. На столе были разложены распечатки: Дастин пытался собрать цепочки по готэмскому делу.
Стив заметил полупустую кружку с кофе. Остывшим, судя по всему, что не помешало Дастину сделать из неё глоток и поморщиться.
Он ещё не видел Эша таким неспокойным, а ведь они очень много работали вместе. В первые месяцы — каждый день. Эш вводил в курс дела, учил работать с «О.К.О.», и тогда Стиву с ним было комфортно. Он помнил просьбу Тони, не поднимал вопрос об этической стороне происходящего, и к моменту реогранизации Щ.И.Т.а под стандарты Ц.Е.Н.Т.Р.а Эш окончательно расслабился — общаться с ним стало совсем легко. А потом был долгий период становления Ц.Е.Н.Т.Р.а, в котором Дастин играл не последнюю роль, и Стив понял, что уже давно относится к нему как к части команды. Эш тогда отшучивался отсутствием бронированного костюма-тройки.
В последнее время Дастин шутил на порядок меньше — если подумать, Стив вообще не смог вспомнить, когда тот шутил последний раз.
— Слушаю, — Эш не стал садиться, просто опёрся руками о край стола.
Стив поймал его сосредоточенный взгляд и понял, что Дастин ждал рабочих вопросов. Так о личном заговаривать было нельзя. Тем более, о чужом личном.
— Свежий кофе? — наугад предложил Стив, а Эш внезапно усмехнулся:
— Я сбился со счёта на тринадцатой кружке.
В такие моменты Стив особенно чётко понимал, что так и не научился вести непринуждённые разговоры ни о чём. Он поймал на себе оценивающий, почти задумчивый взгляд Дастина.
— Сколько вы можете обходиться без сна, Стив?
— До первых критических признаков усталости одиннадцать дней, — ответил он честно. — Прости, дурная идея с кофе.
— Однозначно.
Эш ответил на выдохе. Сел наконец, снял очки; приложил ладони к глазам, с силой растёр лицо. Стив напрягся, а Дастин продолжил:
— Обычная, на самом-то деле, ошибка — мерить проект по себе. Теряем на этом миллионы и будем терять, — Эш убрал руки от лица, посмотрел устало и без привычной иронии; откинулся в кресле. — Говорите, Стивен. У вас есть где-то час. Потом у меня закончатся вычисления, и я буду работать до четырёх. Так что случилось?
Наткнуться на ещё одну стену, теперь со стороны Эша, Стив не ожидал. Он сейчас видел в нём Тони, когда у того ещё были силы разговаривать, и страх снова всё испортить вернулся.
«Дурные дни».
На языке вертелось «Сколько ты сам спишь, Дастин?», но он помнил реакцию Тони и представлял ответ.
«Буду работать до четырёх».
— Зачем?
Вопрос был очевидным, и он вырвался у Стива, а теперь Дастин смотрел удивлённо и ждал продолжения. Стив подошёл, сел рядом, собрался с мыслями. Посмотрел в глаза — Эш, впрочем, и не пытался отводить взгляд — и постарался максимально смягчить вопрос:
— Тони не в порядке. Ты не в порядке. Зачем вы себя до этого доводите?
Эш молчал; покрутил на столе кружку, провёл большим пальцем по ручке, а потом вновь усмехнулся — на этот раз зло, по-плохому, Стив не ожидал.
— Вот как. Хорошо. Дослушаю из чистого любопытства. Давайте весь список претензий.
— Эш, я же не за этим.
Повисла тяжёлая свинцовая пауза — Стив такие ненавидел. Ошибка в начале разговора была фатальной: уставшего Дастина он задел за живое. И продолжать разговаривать не стоило, но встать и уйти Стив уже не мог.
И он начал говорить. О Тони; о том, что видит, что думает по этому поводу, о разговоре после миссии; в целом о последних месяцах. Было трудно, особенно под взглядом Эша, но Стив говорил. Тони не был ему безразличен, он хотел помочь, но понятия не имел, с чего начать; что будет правильным именно для Старка; и что было тем критичным фактором, из-за которого Тони становилось всё хуже и хуже. Стив рассказывал, всё более сосредоточенно, собранно, и страх почти ушёл. Эш слушал, не перебивая. Когда-то сам Стив так же слушал его в этом зале — тогда Эш был полон здорового энтузиазма. Время меняет многое.
— Я просто хочу разобраться с этим всем, — закончил Стив. — И с твоими «до четырёх утра» в том числе, если мы говорим откровенно.
— А мы говорим? — глухо спросил Дастин, и Стив внезапно понял, что тот сдерживается, но здорово зол. — Хорошо. Тогда позволь мне подытожить.
И это тоже было неожиданностью: Стив представить себе не мог, что тот способен отказаться от своего привычного интонационного «вы», но Дастин говорил резко и жёстко.
— Ты говоришь: «Я сейчас заметил, что Тони устал. Что делать, Эш?». Сейчас, Стивен. Не два года назад, и даже не год, ты пришёл ко мне с этим сейчас. Я-то думал, что ты видишь, понимаешь причины, но считаешь это нормальным, потому что состояние Энтони — не твой приоритет. И это было бы вполне понятной позицией, поверь. Но сейчас я тебя услышал, и я тебя не понимаю.
Эш резко замолк — Стив видел, как часто бьётся вена на его шее — и продолжил уже спокойнее:
— Ещё одна проблема наших проектов — очевидное мне может быть не очевидно команде, и я всегда делаю на это поправку. Но сейчас, прости, не могу. Все проекты, вся работа, да вся жизнь Тони целиком — это вопрос одного клика по календарю, и доступ у тебя к нему есть. Допускаю, что ты мог не понимать, что такое проектная нагрузка. Допускаю, — Эш остановился, выдохнул с силой. Он явно пытался успокоиться, но получалось плохо. — Но ты не мог не видеть её последствий. И тогда я не понимаю, что значит твоё «Тони мне дорог». Потому что…
Дастин замолчал. Стив ошеломлённо молчал, не решаясь заговорить. Эш продолжил сам через десяток секунд:
— Потому что он дорог мне тоже. И я пытаюсь распределить нашу нагрузку так, чтобы оставалось хотя бы по пять часов сна — возвращаясь к твоему вопросу о Тони. А ещё есть личные проекты, или те, за которые он чувствует личную ответственность. Да, их можно делегировать, но если их провалят — а надо быть Тони Старком, чтобы их вытянуть — этот провал отберёт у него больше сил, чем недосып, кофеин и чем он там ещё себя травит. Ц.Е.Н.Т.Р., если что, тому яркий пример. Вы, Стив Роджерс, ещё более яркий. Я действительно думал, что вы понимаете.
Эш постепенно успокаивался, у него возвращались привычные интонации, а Стив смог выдохнуть. И понять, что не ослышался. Уложить в голове остальное пока было трудно.
— В каком смысле я — пример?
Эш, смотревший было в сторону, развернулся к нему снова:
— Вы серьёзно сейчас это спрашиваете? Это для вас не очевидно?
Так спрашивают «Земля круглая — вы правда не знали?», но Стив ждал ответа; кивнул.
Эш прикрыл глаза, посидел ещё несколько мгновений. И ровно начал перечислять. Как Старк сделал «О.К.О.» под Роджерса, не наоборот; как создавал условия для команды, хотя толком с ними не общался, но это было важно для Стива; как добивался оправдания Баки; и давал неограниченное финансирование всего, что именно Стив считал важным и что, по большому счёту, приносило внутреннее удовлетворение только Стиву, не Тони; напрямую — не приносило, Эш спрашивал. И на ту пятничную миссию Тони сорвался с важного совещания, потому что слышал в динамике, что Эш не справляется; Тони всегда приходил, и никогда не отказывал ни в деньгах, ни в личном участии, ни во времени — если это было важным для Роджерса.
— И вы всерьёз думали, что можно скинуть на одного человека экстренные вмешательства в операции, львиную долю внешней политики Ц.Е.Н.Т.Р.а, общее руководство «Старк Индастриз» и вдобавок отдельно — блок технических инноваций, и это никак на нём не отразится? Вы идиот, в таком случае, — почти спокойно закончил Эш.
Вновь повисло молчание. Стив почти не дышал, слушая Эша, и видел, теперь отчётливо видел свои ошибки. Не отследил, не увидел картину в целом. Вернее, смотрел на всё сразу и не отследил одного-единственного человека, которого стоило отслеживать.
— У Энтони есть некоторый круг людей, которых он считал или считает близкими, — Дастин вновь заговорил, но теперь был уже почти спокоен, по крайней мере, внешне. — Не уверен, есть ли там сейчас кто-то, кроме меня и вас, Тони в последние годы сторонится новых людей. Но для этого круга он пытается сделать всё самое лучшее, что может. И его нужно в этом вовремя останавливать. Боже, Стив, я рассказываю какие-то прописные истины, — Эш закрыл глаза, выдохнул, полежал так на спинке кресла десяток секунд.
— Мне важно.
Свой голос Стив узнал с трудом; и с трудом разжал пальцы, впившиеся в край стола.
— Да нечего рассказывать, — Дастин посмотрел устало, усмехнулся. — Вы не останавливали. Теперь я знаю, почему. Что с этим делать — решайте сами. Но вы ведь совсем ничего не понимаете, Стив. Вот как думаете, почему Тони отказался с вами разговаривать?
Теперь сказать «Моё мнение для него не важно», как он считал до этой минуты, Стив не мог. Но он действительно не понимал. Мысли путались, думалось отвратно — Стиву было дурно от навалившейся правды.
— Потому что у Энтони нет сил объяснять, что с ним не так. Это отнимет у него много сил, а разговор их ему не вернёт. Вы же не подумали об этом, когда просили.
Эш встал, взял кружку, допил холодный кофе залпом. Стив так и смотрел в пустое кресло.
— Со мной Тони проще не из-за какого-то большего уровня доверия — вы ведь именно так полагали и поэтому пришли ко мне? — не из-за него. Всё банальнее.
Дастин посмотрел задумчиво в кружку, бросил взгляд на экраны, снова посмотрел на Стива — он отследил это боковым зрением, и вскинул голову, глядя Эшу в глаза.
— Я не спрашиваю, а Энтони не то что бы рассказывает, но… это просто не нужно. Я живу в таком же дерьме эти два года. В чуть меньшем — последние лет десять. И знаю всё на собственной шкуре. Поэтому, — Дастин очень аккуратно поставил кружку на стол, — ему не надо тратить силы, чтобы мне про это рассказывать отдельно. Я доходчиво объяснил, Стивен?
Доходчивее некуда.
Трудно было с этим спорить.
Стив встал. Эш кивнул, давая понять, что разговор окончен, и вернулся к рабочей панели. Экран запестрил графиками и столбцами данных.
Стив смотрел в спину Эша — напряжение в нём чувствовалось даже с такого расстояния — и успокаивался сам. Молчание больше не давило, напротив, помогало укладывать в голове сказанное. Не всё, но многое, и во многом, если не во всём, Дастин был прав. Учитывая обстоятельства, высказался он ещё мягко. Стив умел признавать ошибки и уже реагировал на них не так остро, как ещё лет пять назад; ошибки неизбежны. Но если Эш считал, что после всего сказанного Стив позволит себе совершить ещё одну, точно такую же, то был неправ.
Дастин сидел, не оборачиваясь. Он был отстранён, и внутренне зол, и отчасти даже в своём праве, но для Стива Эш был прежде всего частью команды.
— Хорошо, Дастин. Ошибку я понял. Проблема есть. Но давай её решать, иначе с мёртвой точки не сдвинемся.
Эш так и не надел наушники, и Стив знал, что он его слышит, даже если не отрывается от клавиатуры; закончил мысль:
— Нужно с чего-то начинать.
— Гениальная идея от Капитана Америка в два ночи. Удивите меня чем-нибудь конструктивным.
Эш ответил мгновенно, хотя Стив думал, что вернуть его к разговору будет сложнее.
— Я предлагаю начать с тебя. Сворачивай всё это и иди спать.
На этот раз Дастин отвлёкся, развернулся в кресле и посмотрел совсем вымотанно:
— А не пойти бы вам туда же первым?
— Эш, это не совсем дружеское предложение.
Стив подошёл, Дастин поднялся навстречу — и был теперь не разозлённым, скорее, ошеломлённым. Возможно, Стив произнёс последнюю фразу действительно слишком резко, хотя и не хотел этого.
— Это мой проект с Готэмом, под личной ответственностью. Технически я могу приказать тебе, но я прошу, Дастин — сворачивай и иди спать.
— Наташа уже неделю ждёт конкретики и…
— Подождёт ещё. Поверь, ей есть, чем себя занять.
Стив был уже спокоен, железно уверен в правильности решения, а усталость Эша играла с тем дурную шутку — Стив предвидел все его аргументы заранее.
— Роджерс, не сделаю за выходные я, вернётся Тони, — Дастин бросил взгляд на табло, снова взглянул на Стива, — и точно так же сядет за алгоритмы. Лучше я, чем он. До четырёх утра — неизбежно в любом случае.
— Не сядет. Будете оба заниматься этим не в ущерб сну.
— Уэйн хотел…
— Мне плевать, чего хотел Уэйн, — на этот раз Стиву удалось сказать мягче. — Переадресовывай на меня. Его проблема существует уже десятилетия, а вы её за выходные пытаетесь решить. Подождёт.
Возникшая пауза не была давящей, впервые за весь разговор. И Стив рискнул высказать вертевшуюся на языке мысль:
— Ты говорил о приоритетах — и говорил совершенно правильные вещи. Но как только дело касается тех самых личных проектов, вы с Тони словно резко перестаёте адекватно мыслить. Он вернётся, я ему это тоже скажу. Но сейчас о тебе.
Он рискнул коснуться плеча, потому что Эшу на глазах становилось физически хуже. Стив знал, что так случается после эмоциональных перегрузок на фоне и без того паршивого состояния. И сейчас это было ещё хорошим знаком, просто Стив хотел, чтобы Эш дослушал.
— Дастин, ты вообще с кем-то об этом говоришь? То, что Тони нагружать не хочешь, я уже понял, это у вас взаимное. У тебя есть такой человек?
Ответ Стив понял мгновенно — Эш уже не мог контролировать эмоции, но и словами он тоже подтвердил:
— Не лезьте в это, Роджерс. Вам не понравится, а мне уже давно без надобности.
— Решишь завтра.
Стив отпустил, Эш тут же осел в кресло, опёрся руками о панель, спрятал лицо в ладони на несколько секунд. А затем вскинул голову, вернулся к клавиатуре: исчезали графики, сворачивались папки. Экран погас, система ушла в режим сна. Дастин встал.
Стив проводил его до апартаментов, проследил, чтобы тот отменил завтрашний ранний подъём. Эш больше не сопротивлялся, не спорил, отвечал спокойно, но ощутимо через силу, через физическую усталость. Но это было намного лучше, чем их разговор в операционном зале.
И Стив уточнил, может ли он завтра позвонить и не получить ответ про важные дела. Дастин задумчиво посмотрел на ночной Нью-Йорк, снова на Стива, молча кивнул. Этого было достаточно.
Стив вышел — часы показывали без десяти два — и направился к себе.

В камине всё ещё горел огонь. Засыпать время от времени при таком освещении было уже привычно. Конечно, можно было бы не ложиться, но моральная усталость была, и проверять, во что она выльется после ночной работы над документами Ц.Е.Н.Т.Р.а, Стив не хотел — выключил свет в спальне, лёг.
Полностью расслабиться не получалось, но он закрыл глаза. И поймал себя на очевидной мысли: даже два года назад, в первую ночь после встречи на кладбище, засыпалось легче. Хотя бы потому, что тогда в мыслях не крутилась фраза Эша «Вы, Стив Роджерс, ещё более яркий тому пример».
Он не сделал для Тони ровным счётом ничего за эти годы, Дастин был прав. Стив пытался, Тони отмахивался, называл идиотом. «Его нужно вовремя в этом останавливать». Нужно было.
Стив сделал глубокий вздох, пульс успокоился, мысли утихли. Совершенно осознанно, понимая все причинно-следственные связи, таким кретином он не чувствовал себя очень давно. Но силы это исправить — теперь были.
Стив провалился в сон быстро, как умел, когда в этом была необходимость.

***

Эш проснулся ближе к двум дня. Голова болела нещадно, потолок казался слишком низким и чуть заметно двигался. Дастин приподнялся на постели, сильно надавил на глаза, посмотрел вперёд — полегчало, мир вокруг больше не плыл слишком сильно. Немного тошнило, сказывалось всё и сразу: убойная доза сна, усталость, физический голод. Он заказал еду на панели Джарвиса по пути в душ, пробыл там минут двадцать, но вопреки ожиданиям легче не стало. И это было странным: при подъёме в семь он довольно быстро приходил в себя и к восьми был почти человеком.
Вкус еды едва ощущался, вкус кофе вызывал рефлекторную тошноту после вчерашнего. «Вчерашнего». Как-то он очень резко сдал в конце разговора со Стивом. И этот привкус разочарования, он был до сих пор, хотя в этом Эш был необъективен. Роджерс, оказывается, не видел элементарных вещей.
Правда, вместе с тем он видел другое, наверное, не менее элементарное; и даже Эш, продавливавший людей на переговорах, не смог ему возразить. И проспал двенадцать часов.
И теперь нужно было прилагать почти физические усилия, чтобы думать о работе. О Готэме — ничего, кроме этого, у Эша на сегодня в планах не было. «Его проблема существует уже десятилетия, а вы её за выходные пытаетесь решить».
Думать дальше не получалось.
«Всё потом».
Дастин встал, подошёл к окну, посмотрел на город внизу и понял, что хочет этого больше. Воздуха, улицы, чего-нибудь, отличного от Башни. Жить в ней, безусловно, было удобно, но не месяцами напролёт, чередуя это только с одиннадцатичасовыми перелётами.

Стив связался с ним ближе к четырём, и даже не вызовом по джарвисовскому каналу, а просто так, позвонил по телефону. Эш удивился, но трубку взял.
— Не отвлекаю? — голос Стива звучал спокойно и очень доброжелательно.
Эш по-доброму усмехнулся:
— Я на Хай-Лайн. От созерцания чаек над Гудзоном трудно отвлечь.
Ему всегда нравилась идея с переделанной в парк железной дорогой; и всегда нравился вид отсюда на залив, пусть и бывал он здесь чуть ли не раз в полгода.
— Как ты?
Дастин закрыл глаза — ветер с моря был тёплым и свежим — и подумал над ответом.
— Это была плохая идея с двенадцатичасовым сном. Я теперь не могу заставить себя вернуться в рабочий режим. То есть для вас ответ — «в порядке».
— Моё предложение встретиться вечером в силе. Оно для тебя актуально?
— Вечером — это в Башне и глубокой ночью?
Стив молчал. Эш смотрел на залив и понимал, что не хочет обратно в Башню. Не сегодня.
— Я, в общем-то… — Роджерс был заметно сбит с толку. — Есть варианты?
— На горизонте я вижу Центр Линкольна, а недалеко от него есть небольшой отель «Гудзон». Терраса там на крыше дивная. Я её нам забронирую, скажем… — Эш сверился со временем, — через час. Как такой вариант?
— Неожиданно, — признался Стив и добавил секунды через три: — Хорошо.
— Отлично. Вас встретят в холле, Стив.
Эш опустил трубку. Толком не думалось. Надо было ещё позвонить Эдмунду, хозяину «Гудзона», но это успеется, да и Хирс ему не откажет.
Он согласился на личную беседу с Роджерсом, что должно было тревожить; но даже этого усталость толком не позволяла. Плохой знак. С другой стороны, он уже мало что терял.
Дастин посидел ещё какое-то время, а затем встал, бросил последний взгляд на переливавшиеся солнцем волны и набрал номер Хирса.
Вот с Эдмундом, как и всегда, проблем не было — тот был искренне рад его слышать, и терраса была свободна, да и если бы не была… Эш знал, что быстро бы освободилась. Эдмунд был немного влюблён в него, но ровно настолько, что это не перетекало в привязанность и не доставляло им обоим дискомфорта. Так, неплохой секс раз в полгода. Может быть, и сегодня — Дастин бы не отказался.
Последний раз глупая попытка с кем-то переспать у него случилась месяца три назад и закончилась плохо. А сейчас всё могло идти к чёрту, день окончательно выбился из рабочей колеи, и можно было позволить себе немного пожить.

Эш выбрал небольшой стол в тени живых деревьев, заказал закуски. Панорамный вид на небоскрёбы и Гудзон вдали — всё это действовало умиротворяюще, но главным, конечно, был свежий воздух. Дастин понял, что никаких закрытых помещений сейчас вынести не сможет; дышалось легко, а вот думалось сложнее. А ещё он выключил рабочий телефон, чего не делал никогда, и ощущал себя донельзя странно. Мысль «Отпуск» промелькнула и исчезла. Тони ведь десять дней назад предлагал Сейшелы. Глупая идея, но вот такой один день — почему нет.
Роджерса место сильно удивило — он даже не попытался это скрыть; сел напротив, оглядывался по сторонам. Эш улыбнулся:
— Ждали чего-то мишленовского? — Дастин пододвинул к Стиву тарелку устриц. — Меня, если честно, от белых скатертей сейчас тошнит. А тут спокойно. Хорошо.
— Нет, скорее… рад тебя таким видеть.
Эш пожал плечами.
Принесли меню для Стива. И Дастину вдруг стало очень интересно — даже странно, что вопрос не приходил в голову раньше:
— Со сном понятно. А голод? Чисто физиологически он есть?
Роджерс отложил меню, посмотрел внимательно.
— Могу фильтровать вопросы, — легко согласился Эш. — Но, если честно, это потребует усилий, я бы не хотел.
Но Стив усмехнулся и начал отвечать. Они проговорили о какой-то ерунде минут сорок. Несмотря на приближавшийся вечер, солнце было ярким, но от жары спасала тень. Стив улыбался шуткам, а Эш понял, что снова может шутить. Сам он пил вино, Роджерс выбрал что-то из светлого пива, и в какой-то момент они оба расслабились достаточно, чтобы перейти к более серьёзным темам. Эш понял это, когда поймал на себе совсем иной взгляд откинувшегося в плетёное кресло Стива.
— Расскажи о себе, Эш.
Дастин не был против, только уточнил:
— Конкретизируйте.
— У Тони была фора в шесть лет. Я хотел бы наверстать за вечер.
— Амбициозно, — одобрил Дастин, задумчиво посмотрев на Стива. — Я так понимаю, вариант «Мне тридцать девять, я предпочитаю мужчин, с которыми сплю раз в месяц, а в свободное время руковожу разработкой «Старк Индастриз» как операционный директор» всё же слишком короткий?
Стив коротко улыбнулся и качнул головой.
То, что Эш — гей, Роджерс узнал случайно. Они тогда работали в Ц.Е.Н.Т.Р.е, миссия закончилась, атмосфера была расслабленной, и кто-то из ребят в шутку сказал, что Дастин слишком напряжён, а Росс бросил что-то про неплохие клубы, где это напряжение снимают, с женщинами ли или с мужчинами, неважно, и, кстати, можно всей командой сходить — он знает один приличный с хорошей кухней. Команда задумалась над вариантами куда-то сходить, а Стив, не знавший ничего, принял не очень точную фразу за оскорбление. И вступился. Это было смешно. Росс побледнел и отвечал Роджерсу с официальным «сэр» в конце каждого предложения, а потом ребята вступились уже за Росса, сказавшего наконец испуганно и возмущённо «Я же не гомофоб какой-то. Ну хотите, Стив, пойдемте с нами. Сэр». Дастин помнил, как встретился взглядом со Стивом на несколько мгновений — тот не верил, не мог уложить это в голове, а Эш едва заметно кивнул. Наверное, для Стива, выросшего в тридцатые, это было не слишком приемлемым. Дастин точно не знал — они об этом никогда не говорили; но отношение Стива к нему с того дня не изменилось.
— Если это важно для тебя.
Ответ Стива удивил. Эш задумался.
— Важно — это вы о личной жизни?
— Да.
Лёгкость из разговора не исчезла, но Стив спрашивал о том, что могло свести её на нет, и Дастин посчитал нужным уточнить:
— Стив, вы уверены, что хотите слушать? Потому что если это из вежливости, то я могу найти множество других тем.
— Мне кажется, важна для тебя именно эта.
Эш усмехнулся, налил себе ещё вина.
Солнце начинало садиться, пахло цветами, а Капитан Америка спрашивал, нормально ли ему спать со случайными партнёрами.
А ещё, кажется, Стив искренне не понимал одной очень важной вещи.
— Не совсем так. Но вижу компромисс для разговора, — Эш отпил вино и потянулся к сыру. — Тони рассказывал, как мы с ним впервые встретились?
— Только про то, как предложил тебе должность. И про то, каким идиотом он был до этого.
Стив был заинтересован, это чувствовалось, а ещё Эш проследил его взгляд — Роджерс с сомнением поглядывал на устрицы.
— Они свежие.
— Вот так просто брать и есть?
Эш кивнул с не меньшим интересом. В итоге Стиву не понравилось, но это тоже был результат.
— Так вот, первая встреча была задолго до этого. Мне было двадцать два…
Эш пытался рассказывать на понятном Стиву языке.
Он прошёл стажировку в «Старк Индастриз», получил диплом и вернулся на прежнюю позицию младшего инженера в старой команде уже официально. Команда была не из худших, но объективно проекты они выкатывали плохо, долгосрочное планирование почти полностью отсутствовало. А ещё не было никакой координации с другими департаментами; и вот это уже было проблемой не отдельно взятой команды, а всей компании в целом. Конечно, если тогда Эш это и чувствовал, то с такой ясностью, как сейчас, сформулировать бы не смог.
Зато он отчётливо помнил тот день, когда Тони Старк — тогда ему было около тридцати — снизошёл до этажей разработки, куда он, по слухам, наведывался лишь в конце отчётных кварталов, и Эш застал его на пороге именно их опенспейса. Тони отчитывал Джексона, лида их команды, в довольно грубых выражениях. Отчитывал за дело, как ни странно, но Дастин всё равно предпочёл бы тогда стать предметом интерьера.
— У меня рядом со столом стояла такая забавная пальма, и я размышлял, смогу ли мимикрировать.
Впрочем, Тони не замечал никого, кроме себя. А в конце речи бросил неподтверждённую документацию по проекту на стол с комментарием «Идиоты» и замолчал. Секунд двадцать молчал, а затем выдал в адрес Джексона «Конкретно этого идиота я увольняю. Это же нужно было выкатить такое дерьмо из моего прототипа. Да любой студент справится лучше. Есть тут студенты?».
— И они все невольно посмотрели в мою сторону. Мне было страшно. Очень, — Эш улыбнулся, вспоминать это сейчас действительно было смешно. Стив улыбнулся в ответ. — А Тони переложил папку с документами на мой стол и сказал, что с этого дня я возглавляю команду. И попросил не рушить его прекрасную теорию о студентах. В общем-то, — Эш усмехнулся, — он мне тогда своей выходкой лет пять карьерной лестницы сэкономил. И забыл, конечно же. Я ему это сам напомнил, когда он назначил меня вице-президентом — Энтони сильно удивился.
— И ты был ему за это… — Стив явно пытался подобрать слово, — благодарен?
Дастин рассмеялся, тихо и искренне, а затем посмотрел серьёзно и постарался сформулировать очень точно всё, что на самом деле чувствовал тогда.
— Я его ненавидел. Вы не понимаете, Стив, и во многом я рассказываю это для того, чтобы вы поняли. Тогда на меня, вчерашнего студента, свалились запредельные по любым меркам нагрузка и ответственность. Я мало что умел, мне приходилось учиться всему на ходу; я жил на работе. В прямом смысле этого слова — у нас уже тогда был неплохой опенспейс, иногда не было смысла ехать домой после трёх ночи. Потом… Я просто привык.
Стив медленно перестал улыбаться.
— И первое, что я вскоре понял — при такой работе нет места адекватной личной жизни. А потом, к тридцати, неадекватная мне приелась. Поэтому нет, я не могу сказать, что она для меня так уж важна. Не знаю, как бы оно сложилось без вмешательства Энтони, но сейчас я не жалею.
— А второе?
Стив был собран, внимателен. Грех было не ответить.
— Второе, — Эш кивнул, думая, как лучше объяснить. — Ещё в тот день он сказал, что его прототип должен выйти в промышленную эксплуатацию именно в изначальной гениальной задумке Тони Старка; и чтобы я лично принёс ему готовое решение в конце квартала. Он был очень… — Дастин попытался вспомнить свои ощущения в тот момент, — убедителен. А я его до этого только по телевизору видел, откуда я мог знать, что…
Эш усмехнулся, посмотрел на Стива. Дальше надо было долго объяснять всю нелепость тех требований Старка, но Эш понимал, что не сможет передать масштаб абсурда. Сравнение напросилось само.
— Представь, что снова сороковые. И вот ты, тот самый Капитан Америка, свет и надежда для каждого солдата — заметь, среднестатистический рядовой мог видеть тебя дай бог в первый год твоих агитационных кампаний, а затем, в пик славы, и вовсе только в сводках новостей — приходишь в совершенно случайную казарму, в которой совершенно случайные новобранцы учатся собирать автомат. И говоришь, допустим, что их сержант — идиот, поэтому вот ты, да, ты, парень у стенки, возглавишь важную миссию. Новобранцы теряют дар речи — это же сам Капитан Америка — и готовятся слушать. А ты небрежно сообщаешь, что им десятерым нужно… ну, допустим, выкрасть секретные документы Третьего Рейха и принести тебе лично через два месяца. Добавишь что-нибудь в духе «Не подведите, ребята». И уйдёшь.
Дастин долил себе вина, задумчиво посмотрел поверх плеча Стива на Гудзон и продолжил:
— И ребята, совершенно охренев в хорошем смысле, ради тебя и высокой цели проделывают путь до Берлина, роют подкоп в бункер Гитлера алюминиевыми ложками, по пути научившись-таки собирать автомат, и через четыре с половиной месяца, не очень вменяемые и не все, потому что многие в команде за это время уволились, приносят тебе документы. Вернее, тот парень у стены приносит.
— И что сделал Тони?
Эш отреагировал на голос, вновь поймал взгляд. Стив был предельно серьёзен. Но для Дастина это было прошлым, и ему удалось улыбнуться.
— Сказал, что не знает меня. А если бы и помнил, то всё равно Рейх уже стал мейнстримом за это время, для Тони больше не актуален, и это настолько очевидно, что я сам должен был догадаться. Поэтому теперь могу засунуть этот проект себе в задницу. Да, это цитата.
Дастин с бокалом откинулся в плетёное кресло, которое удобно прогнулось под спиной.
— И это было вторым очевидным выводом того периода — не сотвори себе Тони Старка. Зато у этого аморального ублюдка из названия компании были бюджеты и задачи, а у меня всё ещё оставался кое-кто из людей. Лучшим, что я смог придумать, было их совместить: я вкладывался в команду, выбивал для нас проекты, научился играть в большой корпоративный покер. И больше не давал Старку напрямую давить хотя бы на своих инженеров. Впрочем, он вскоре потерял интерес ко всей разработке целиком, и это отдельная история. Но тогда — да, тогда я его ненавидел.
Стив пил пиво, разглядывал очень пристально и наконец сказал:
— А сейчас ты готов не спать сутками на проекте Уэйна, потому что это важно для Тони.
— Да.
Признать это было легко. И от своих слов вчера Дастин отказываться не собирался. Роджерс чего-то ждал, и Эш шестым чувством понял, чего. Может быть, ошибался, но было бы глупо думать, что Стиву настолько интересен лишь он, Эш.
Дастин подался вперёд.
— Стив, у него больше ничего нет. Совсем ничего. То, что я могу выживать при нашем расписании на экспертизе от проектов, никак не относится к Тони. Он делает то, что должен, и то, что считает правильным с точки зрения компании и её будущего, но технически всё это его не цепляет. Это уже не забавные костюмы в мастерской. Да даже если бы он нашёл для них время, они бы уже не играли никакой роли. А ещё...
Дастин остановился, понимая, что увязает в личном. Бросил взгляд в сторону: на террасу ложились причудливые тени, вдали слышался шум машин, а чайка, севшая на поручень, смотрела с интересом. Эш улыбнулся — вышло не так жизнеутверждающе, как хотелось бы — но продолжить стоило, если это могло помочь Стиву понять ситуацию. Тот искренне хотел, одно это заслуживало уважения.
— А ещё у меня есть Тони.
Эти слова дались уже не так легко, но Эш понимал, что проговорить это вслух для Роджерса — важно.
— И даже если проект катастрофически провальный, но я могу работать над ним с Энтони, это перекрывает многое. Он мне действительно дорог, — Дастин всё же смог искренне улыбнуться. — И да, если я могу за счёт своего сна снять с него хоть сколько-то нагрузки, я буду это делать. Потому что он будет более живым потом, и это даст мне сил. А у Энтони, Стив, этого нет. И я думаю, что это ответ на ваш вчерашний вопрос, почему Тони становится всё хуже и хуже. Впрочем, — Эш допил бокал залпом, — я говорил ему это ещё четыре года назад. Тогда это были лишь мои подозрения. Я сказал, что не уверен, что в его случае уход в работу и отказ от личной жизни — верный выбор.
Атмосфера перестала быть лёгкой. Стив отставил пиво, сложил ладони у переносицы. Думал? Было над чем, Эш понимал.
— Что на это ответил Тони? — наконец спросил Роджерс, поднимая голову.
«Переспал со мной». Эш бы рассмеялся, вот только смешно не было ни капли.
Дастин много думал над этим в последние годы; видел, насколько критично Старк не добирает для себя личного, но ничего, кроме проектов, дать ему не мог. При всём желании, появись оно у Дастина, личного он бы Тони не дал, это было очевидным — Эш не был нужен Старку в таком ключе. А в остальном их отношения стали только лучше, доверительнее, секс бы их только портил, не привнося ничего нового. Случается.
А ещё Дастин иногда смотрел на второго человека в кругу близких для Тони людей, и где-то на уровне подкорки чувствовал, что Стив, наверное, мог бы Старка из этого вытащить. Отношение к нему у Тони было другим, и по опыту Эша оно был тем самым, почти правильным, почти на грани, за которой вырастает крепкая близкая дружба. Или нечто большее, не будь вторым человеком Стив Роджерс. Но эти мысли исчезали так же быстро, как появлялись, а ещё Эш прекрасно понимал, что субъективен.
— Дастин?
Эш понял, что молчал слишком долго; поставил бокал на стол.
— Косвенно подтвердил.
— Мне бы такое в голову не пришло.
Роджерс сидел, перекинув ногу на ногу, подпирал подбородок рукой, выглядел очень задумчивым, но с по-хорошему живым взглядом. Эш его редко таким видел. Решил уточнить всё же:
— Спросить подобное у Энтони?
— Нет. Дойти до этой мысли о Тони. В целом. Но ты сказал, и, скорее всего, ты прав.
— Я не хочу слишком сильно лезть в личное, Стив, но… — Эш попытался смягчить хотя бы тон, раз уж собирался сказать давно вертевшееся в мыслях, — мы всегда видим то, что нам ближе и понятнее. Тони был счастлив со случайными девочками до тех пор, пока не попробовал серьёзные отношения с мисс Потс. И думаю, довольствоваться меньшим он после этого не смог. У вас не было подобного опыта, — Эш отвёл взгляд от цветочной клумбы и поймал взгляд Стива, но тот и без того смотрел неотрывно. — Я могу ошибаться, но мне кажется — не было. Вас в двадцать так же поставили на передовую без особой психологической подготовки, вы ушли с головой в военные действия, а потом оказались здесь, в двадцать первом веке, продолжая делать то, что умели лучше всего. И в этом всём просто нет места адекватным отношениям. А, да, это я уже говорил… где-то в начале, в другом контексте, кажется, о себе.
Дастин понял, что пьян. Понял запоздало. Посмотрел на бокал и на почти пустую бутылку. Нервы и многолетняя усталость сыграли с ним злую шутку, и Дастин не отследил свою норму алкоголя. Но это не имело значения. Важным было то, что Стив напряжённо молчал. И Эш договорил:
— При таких исходных условиях мысль о важности отношений и не может прийти в голову. Это нормально, Стив. Но если вы спросите, что сейчас действительно может помочь Тони, я бы сказал…
«Он тебя почти любит, Роджерс, как я это иногда вижу».
— … я бы посоветовал перестать быть идиотом, и стать для него тем другом, которого он заслуживает.
Потом они молчали долго, очень. Эш откинулся было в кресле, его сильно вело от опьянения и немного от нервов, но о сказанном он не жалел. Чайка спрыгнула с перил и теперь ходила по террасе, поглядывая на устрицы на столе.
И спустя пару минут, Роджерс встал, честно сказав, что ему нужно побыть одному. Дастин его понимал, да и в тоне Стива не было ничего плохого. Нормальная, объяснимая реакция.
Роджерс ушёл. Эш взял устрицу, подкинул в воздух — чайка поймала на лету. Забавные птицы, всё же.
— Дастин! — Хирс, воодушевлённый до невозможности, сел напротив. — Он дал мне автограф.
Эдмунд показал стодолларовую банкноту с подписью Роджерса. Эш устало усмехнулся:
— Ну, хоть какая-то польза от нашей документации. Послушай, у меня просьба.
Часы показывал восемь вечера, усталость накатила резко, и Дастин понял, что сил возвращаться сейчас в Башню нет никаких.
— У тебя спа ещё работает?
— Что тебя интересует?
— Массаж минут на сорок. И тогда я весь твой, — Эш подумал и добавил: — Если не усну.
— Мне всегда импонировала твоя честность.
Хирс, сколько Эш его помнил, был позитивным и лёгким в общении. Может, поэтому он и был единственным, с кем Дастин поддерживал хоть какое-то общение вне клуба. Но как же это всё выматывало.
— Пойдём, — уже спокойнее попросил Эдмунд. — Организую, будет тебе массаж. И номер на сутки. Отоспись.
Тяжёлый в сумме вышел вечер. Эш помнил, как Хирс чуть ли не за руку вёл его по коридорам, а потом не помнил совсем ничего — так и уснул на массажном столе.
И вечер тут был при чём. Просто смертельно тяжёлые два года.

---

"Даты смерти..." — Глава 11 — Теряем контроль над ситуацией

Название: "Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти"
Авторы:  Richard Hase и  Река Сена
Каноны: кроссовер MCU (каноны учтены до сентября 2016)/ трилогия о Тёмном рыцаре Нолана
Саммари: После событий "Гражданской войны" они встречаются на кладбище через четыре года, в годовщину смерти Марии и Говарда Старков. Энтони Эдварду Старку очень хочется спросить: "Стивен Роджерс, кто ты сейчас без маски?" И в этом они совпадают: Стив тоже хочет знать. Поэтому холодными от оттока крови пальцами Роджерс стягивает тонкое жидкокристаллическое волокно с лица.
Ворнинги: 0) corporate gen — это guilty pleasure обоих авторов, а у одного из них ещё и кинк на медицинской матчасти; 1) предпочитаем исключительно реалистичную часть MCU/ DC и смотрим канон только в той части, где нет пришельцев, ведьм, камней бесконечности и говорящих енотов. Поэтому будем считать, что ещё до описанных событий Вижн ушёл в закат постигать себя, прихватив с собой Ванду, и мы планируем дописать этот текст до того, как Стражи Галактики доберутся до Башни Старка; 2) есть много корпоративных ОМП, 3) нецензурная лексика и графическое описание гомосексуального секса.

Глава 11 — Теряем контроль над ситуацией

Тони уехал в Шэньчжэнь в эту среду. Или во вторник. Последние десять дней были настолько напряжёнными, с настолько плотным графиком, что Стив сходу не мог вспомнить точно. У него так и не вышло отловить Старка на выходных. После инцидента в пятницу и разговора после Тони не хотел его видеть; это было фактом, и Стив даже понимал, почему.
Сейчас Роджерс сидел у себя, смотрел на ночную панораму города и думал. В тёмных окнах отражалось табло Джарвиса с приватным каналом Ц.Е.Н.Т.Р.а. Ребята работали, операцией руководил Моррисон. В ту пятницу операцией руководил сам Стив, а за два дня до этого был Уэйн и соглашение по Готэму.

Это сейчас эмоции уже выровнялись, а тогда принятое решение всё ещё раздирало изнутри, вот только Тони не был в состоянии продолжать обсуждение после ухода Уэйна. Стив это видел, спросил вслух и Тони подтвердил — у него срывался рабочий график, сказывалась бессонная ночь, и он попросил отсрочки хотя бы до вечера. Тогда Стив вытащил Баки на полигон, почти ничего не объясняя. И Джеймс, к счастью, не стал спрашивать, просто дал то, что Стиву было необходимо — спарринг без лишней сдержанности; чуть больше, чем тренировку. Скорее всего, со стороны это выглядело реальным боем, но лишних глаз не было, Стив об этом позаботился. И его отпустило минут через двадцать, когда лёгкая физическая усталость и адреналин успокоили нервы — Стив остановил кулак сидящего на нём Джеймса почти у самого своего лица, выдохнул «Всё». И пальцы Баки тут же расслабились, он встал сам и помог встать Стиву.
«Стало лучше?».
Джеймс тоже испытывал физическую нагрузку, дышал неровно и Стив заметил, что оставил на нём пару ссадин. Для них это было ерундой, конечно, но… впрочем, действительно стало лучше; он чувствовал, что мог вернуться в Ц.Е.Н.Т.Р., мыслить трезво, разобрать накопившиеся вопросы и задачи. В раздевалке он молча смывал кровь с лица и видел, как Баки задумчиво смотрит на него в отражении; ждал вопроса, что это, чёрт побери, сейчас было. Вопрос был бы справедливым, и Стив бы даже нашёл, что ответить, не сильно отклоняясь от правды. Но Джеймс так и не спросил, и Стив ему был за это благодарен.
Утром пятницы всё было почти хорошо — думалось спокойно, ребята завалили отчётами, и кофе, который Стив обычно пил преимущественно из-за вкуса, так и остыл в кружке. А потом на телефон пришло уведомление «О.К.О.».

***

Приоретизированных оповещений «О.К.О.» с «жёлтым» статусом не было уже месяца три. Расчётное время теракта — час. От двадцати до тридцати жертв. Стив дал себе три секунды, затем резко встал, вышел из офиса. Сразу же открылся вид на первый этаж Ц.Е.Н.Т.Р.а, но оперативники ещё ничего не знали. И не могли знать. И он, Стив, ни одной чёртовой подробности тоже пока не знал.
Эш его опередил. По внутреннему каналу связи, который они никогда не закрывали, раздался его голос:
— Я спускаюсь в «О.К.О.».
— Начни со страны.
Дежурил сегодня Карл Фрост, но Стив не мог себе позволить переложить на кого-то «жёлтый» статус; такие миссии он всегда брал на себя. Фрост передал место координатора, спросил, с чем они имеют дело. Стив не знал.
— Эш?
— Работаю, Стив. Я бы не стал молчать.
— Хорошо.
Нервозностью это было назвать нельзя, но ощущение уходящего времени тревожило Стива всегда. Не так, как в прежние годы, теперь без излишнего фанатизма, но градус напряжения невольно повышался.
— Чехия, Прага, — наконец сказал Дастин. — Остальное будет на экране через минуту.
Стив включил громкую связь, к этому времени всё внимание аналитического центра уже было приковано к нему.
— Так, ребята. Случай экстренный. Мне нужно знать, кто у нас сейчас есть в Праге, где именно и связь с каждым. И поднимите каналы связи с местными правоохранительными органами. На это у нас максимум десять минут. Работаем.
Эш прислал данные. На выжимку не было времени, Стив должен был просмотреть всё; время уходило. Но его прервал вызов по громкой связи:
— Стив? Это Хилл. Я в Праге.
Недавно он предложил Марии короткий отпуск. Она не отказалась; что-то говорила про Европу, но он не обратил тогда внимание. Сейчас её голос звучал жёстко, до боли знакомо, но в первые секунды Стив не мог поверить в… совпадение? Удачу? Даже думать об этом было паршиво, но у него не было выбора.
— А что с резервом?
— Трое.
— За сколько успеете до Бланка?
— Минут двадцать.
До «красного» было ещё восемь минут, и получалось, что те же восемь-десять минут будут у Хилл в тоннеле до взрывов. Неоправданный риск.
«О.К.О.» сообщало о взрывах в новом подземном комплексе Бланка. Огромная дорожная развязка в шесть километров, и фургоны со взрывчаткой были уже в пути. И человеческие жертвы будут минимальны, для отвода глаз. Стив уже привык к тому, что за терактами чаще всего стоят деньги в том или ином виде — здесь был госзаказ на реновацию тоннеля и что-то ещё, что строительный концерн хотел отхватить. Неважно. Важны были восемь минут, двадцать случайных жертв и жизнь Хилл.
Нужно было принять решение.
— Хорошо, — Стив встал, склонился над панелью управления. — Я введу в курс дела, но скажу отступать — это будет приказом.
— Говори. Я уже еду.
Он рассказывал, что знал, но в этот раз данные «О.К.О.» были скудными. У них не было номеров фургонов, не было возможности их отследить. Эш сказал, что работает над этим, но Стив понятия не имел, стоит ли ждать результатов. Зато была информация по взрывчатке, и аналитики дали оценку количества и размера фургонов.
Полиция тоже была в пути. Они считали это ложным вызовом — пусть. Лишь бы перекрыли тоннель. Меньше жертв.
— Хилл, только без геройства, — Стив взглянул на расклад ещё раз. — Без приказа в тоннель не входишь. Не получим точных данных по фургонам — нам там делать нечего. Лучше войди в контакт с полицией, поможешь им с оцеплением.
— И взрывы накроют уже тех, кто успеет въехать.
— Неизбежно.
Статус теракта стал «красным». Двадцать минут.
Лучшего варианта не было. Действовать вслепую на шести километрах в паутине дорожных развилок они не могли тоже. Стив с силой ударил по столешнице. Выдохнул. Боль отрезвила, стало легче.
— Эш, варианты? Почему у нас так мало данных?
— Я бы скорее спрашивал, почему так поздно. Планировался он явно давно. Было бы больше данных, предсказали бы его раньше. Не понимаю, Стив. Перенастраиваю алгоритм на детальный поиск. Не то что бы это было просто.
Хилл подала голос:
— Мы на месте.
Работать без камер было неудобно и непривычно — Стив не видел картины целиком. Мария, словно прочитав его мысли, включила камеру на телефоне.
— Я на северном заезде, остальные у развилок. Слышу полицию. Есть новости?
Табло показывало пятнадцать минут до взрывов. Новостей не было. И пять-десять минут погрешности. Стив сжимал собственное запястье, пытаясь оставаться спокойным, и молчал непозволительно долго.
— Роджерс?
— Не вмешивайтесь, — он больше не сомневался. Разжал пальцы. — Помоги полиции. И собери потом улики, нам их не хватает. Под мою ответственность.
Спящие до того экраны ожили одновременно. Стив вскинул голову. Из десятка видеорегистраторов и дорожных камер сложилась большая реальная картина происходящего в Бланка.
— Остановись, Эш, есть вариант быстрее, — это был Старк. — Дай доступ, я исправлю.
Стив резко обернулся. Тони сидел в конце зала с ноутбуком, но его голос звучал по внутренней связи:
— Но камеры попробуй держать в таком состоянии.
— У них меньше пятнадцати минут.
— Вижу. Я с ними. Сейчас будут номера фургонов, Стив.
И они действительно начали появляться, прямо на центральных экранах.
— Эш, поиск по камерам.
— Уже.
Стив слышал их диалог фоном, он напряжённо следил за тем, как дрожат картинки — алгоритм поиска сравнивал номера с множеством машин, проезжавших сейчас тоннель и ближайшие районы. Старк вмешался, у них был шанс. Стив перестал контролировать пульс, адреналин в секунду обострил все чувства до предела. Взгляд метался между десятками автомобильных номеров.
Программа была быстрее: изображение с одной из камер увеличилось, появилось на отдельном экране. Стив отреагировал мгновенно:
— Хилл, красный форд, два километра до восточного съезда.
— Поняла.
Эш вывел на отдельный экран ещё одну камеру с бежевой шкодой. Стив продиктовал номера. Форду к этой секунде уже прострелили колёса. Через минуту вывели из строя вторую машину. Напряжение не спадало — по прогнозам аналитиков, оставалась третья. Спустя секунд десять появился её номер, но минуты шли, а в поле зрения камер она не попадала. «Будет слишком поздно». До расчётного времени оставалось семь минут. Но это был хороший результат, граничивший с чудом. На этом стоило остановиться.
Стив выдохнул. И вздрогнул от неожиданности — голос Старка на этот раз раздался по громкой связи:
— Синий пежо, Хилл. Пролетел мимо тебя сейчас.
И Мария нажала на газ.
Стив не успел остановить. На соседних камерах полиция арестовывала водителя форда. Водитель шкоды был мёртв.
Хилл гнала по подземной трассе за синим фургоном. Семь минут были без учёта погони — и Стив понял, что не отдал бы этого приказа; увидел бы картинку с третьей камеры и промолчал бы. Большинство съездов уже были перекрыты, разрушения самого объекта не имели значения. Максимум одна случайная машина не стоила, не могла стоить жизни Хилл, лучшего координатора Ц.Е.Н.Т.Р.а. Да, Стив на её месте точно также постарался бы догнать, поэтому он сам как координатор миссии должен быть отдать ей приказ бездействовать.
Но Старк сказал вслух.
Мария уже прицелилась из окна, когда дверь фургона открылась. Водитель выскочил на встречную полосу, Хилл резко дала по тормозам. В зале выкрикнули её имя.
Слишком поздно — пару секунд спустя камера с её авторегистратора расплавилась от взрыва. На центральном экране погас всего один четырёхугольник из сотни.
В зале повисла мёртвая тишина.
Стив медленно обернулся.
Старк сидел совершенно неподвижно и был смертельно бледен.

***

Тогда Роджерс должен был оставаться на связи; отдавать распоряжения, координировать действия. Он делал это на автомате, просто потому что должен был. Скорая, пожарная, связь с полицией на главном экране.
И только спустя несколько часов Стив наконец смог посмотреть, что происходило в это время в самом оперативном зале Ц.Е.Н.Т.Р.а. Он смотрел, пересматривал, ставил запись на паузу и думал. То, что тогда казалось ему вечностью, на самом деле длилось четыре минуты десять секунд — именно через столько времени пришло оповещение о состоянии Марии Хилл. Жива. Мария была жива — ей удалось отбежать от удалявшегося фургона на достаточное расстояние. Её нашли без сознания, со множественными переломами, но она была жива.
Стив помнил свою предельную концентрацию в ту секунду, и нет, облегчения он тогда ещё не испытал. И большей половины того, что творилось в зале, он не видел — продолжал вести миссию. Видео при пересмотре дало куда больше.
Собственно, ради этого он его и смотрел. Ради Старка.
Когда Тони встал, в зал уже вбежал Эш — ничего из этого Стив не отследил тогда, конечно — Эш вбежал, нашёл Тони, вырубил их канал связи. Стив часто видел, как они работали вместе, но никогда не видел ничего настолько личного: Эш схватил Тони за плечи, чуть ли не встряхнул, что-то очень быстро говорил и не давал отстраниться. А Тони не реагировал, почти никак. Разве что особого сопротивления не оказывал, если это можно было назвать реакцией. И спустя полминуты Дастин его отпустил, мягко отстранил, сел за его ноутбук — продолжив необходимое Роджерсу как воздух дело: синхронизацию «О.К.О.» с миссией. Работали тогда молча. Тони вышел из зала, как только пришло подтверждение, что Мария выжила.
Всё закончилось ещё через час; Стив снял наушник и осел в кресле. Прогнозы врачей на состояние Марии были хорошими: травмы были операбельными, сотрясение мозга — не критичным. Эш тогда свернул наконец камеры с большого экрана и тоже поднялся. Оказалось, он довольно долго смотрел на Стива перед тем, как уйти. Видимо, решал, не стоит ли подойти. Может, и стоило бы, по большому счёту. Стив не был бы против.
Ещё позже он спросил у Джарвиса, где находился Старк. Оказалось, на совещании — на том, что изначально стояло в расписании Эша. Стив дождался, пока выйдут остальные, остановил Тони на выходе, заставил вернуться в конференц-зал. Тони смотрел тогда прямо, совсем без эмоций; никак. И Стиву, несмотря на собственное состояние, стало не по себе. Но они должны были поговорить.
Видимо, в тот момент Тони тоже это понимал.

***

Стив не мог злиться, только не на Старка. Уже пару лет, как не мог. Но произошедшее два часа назад чуть не закончилось катастрофой — потому, что критически уставший Тони не подумал о последствиях. Эш мгновенно выводил фургоны на главный экран и вывел бы третий. Возможно, на несколько секунд позже. Стив понимал, почему Тони решил не терять эти секунды, но факт оставался фактом — Тони не подумал. Не смог просчитать последствия своего вмешательства. Обвинять в этом не имело никакого смысла, да Стив и не за этим пришёл. Не за обвинениями.
— Джарвис, тут можно затемнить стёкла?
— Должен отметить, что это «Галактика», сэр. Вы можете выбрать любой интерьер.
Стив отмахнулся, и Джарвис послушно затемнил стеклянные стены до черноты. Тони молчал; сел, выглядел смертельно уставшим. Стив выдвинул стул, сел напротив, попытался поймать взгляд, но Старк смотрел поверх него, куда-то в сторону.
— Я должен знать: что с тобой происходит, Тони?
И в эту секунду Старк посмотрел прямо ему в глаза. Ничего хорошего в этом не взгляде не было, но и откладывать разговор было плохой идеей. Для Стива миссия ещё не закончилась, не с таким Тони, и конструктивно мыслить в таком режиме было легко.
— Послушай, не держи меня совсем за дурака.
Тони хмыкнул, но Стив продолжил:
— Тебе плохо уже несколько месяцев. Я не вмешивался, потому что ты говорил, что в порядке. Я считал, что это значит «я справлюсь, Стив».
На столе были разбросаны ручки. Стив по привычке потянулся к одной из них — монотонные движения повышали концентрацию. Тони непривычно молчал. Они всегда разговаривали, это всегда было той или иной формой диалога, даже когда Тони был смертельно уставшим, а большую часть времени говорил Роджерс. Тони реагировал, если не словами, то хотя бы взглядом. Сейчас Старк молчал, смотрел мимо, кажется, даже не мигал, и это пугало больше, чем ошибка на миссии. Но Стив продолжил, стараясь говорить спокойно:
— Давай примем как факт, что ты не справляешься, Тони. И это больше не может оставаться только твоей личной проблемой. Не из-за сегодня, но во многом и поэтому.
Стиву было сложно говорить, но другого выхода он не видел. Старк был ему лично дорог и важен — а ещё он был частью его команды, и если наступал критический момент, Стив считал себя вправе вмешиваться, насколько бы личным его вмешательство не становилось.
Тони неуклюже ослабил галстук, а затем и вовсе снял; смял, бросил на стол. Посмотрел — взгляд был открытым и вымотанным. А Стив только сейчас заметил, что Старк был в официальном деловом костюме. «Откуда он ушёл ради помощи с миссией?»
Он не задумывался над этим до сих пор. И следом понял ещё одну, более важную вещь: Тони выглядел, и, скорее всего, действительно был счастливым два года назад. И за это время в его жизни не изменилось ничего, кроме появления Ц.Е.Н.Т.Р.а.
Ручка в руках Стива разлетелась на две части.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — наконец спросил Тони.
Прозвучало паршиво. Стив отчётливо услышал «Прикажи, я подчинюсь, если тебе станет легче, только оставь в покое». Но так проблемы никогда не решались. На памяти Стива, от такого подхода они только множились.
— Давай просто поговорим об этом, — сказал он очень спокойно. — Выберем день, сядем с «Будвайзером» и не будем делать вид, что всё хорошо. Я не говорил бы всего этого, если бы не был уверен, что ты мне доверяешь.
Тони встал; посмотрел странно, не холодно, нет, скорее предельно отстранённо — Стив не ожидал. Он верил в то, что говорил; знал, что Тони ему доверяет, иначе бы этих двух лет не было, но сейчас он наткнулся на стену, словно… словно говорил не со Старком. Не с тем, которого знал ещё вчера. И вспомнился отлёт Уэйна, и весь тот день, в котором Тони был почти таким, как сейчас, просто тогда он нашёл в себе силы сказать словами «Я устал, поговорим об этом вечером». Они тогда толком не поговорили, но Тони старался. «Если убрать эти усилия, что останется, Стив?».
Он смотрел на Старка снизу вверх. И ответ был очевиден.
Тони обошел стол, пошёл было к выходу; проходя мимо, положил ему руку на плечо, несильно хлопнув.
— Не заморачивайся, Кэп. Но я тебя услышал.
Он бросил взгляд на черновые записи, оставшиеся на столе с совещания.
Стив ждал, и Старк, обернувшись, добавил:
— И чуть не угробил Хилл. Я скажу ей, что я кретин, когда вернусь из Китая.
— Я не буду делать вид, что мы закрыли тему.
Стиву удавалось контролировать голос чудом. Стержень от ручки согнулся и сломался; чернила испачкали ладонь.
Тони равнодушно повёл плечом.
— Как знаешь. Сил спорить у меня нет. Закончим на этом.
Стив встал. Тони свернул лист, на который смотрел, и вышел бы, если бы Стив позволил. Но позволить этого он не мог — ухватил за локоть, развернул к себе.
— Ты вообще спишь? И сколько ты спишь, Старк?
Раздражение всё-таки не удалось скрыть, но Тони никак не отреагировал. Раньше такое Старка бы разозлило — и Стив понял, что почти надеется на это сейчас.
Но Тони молчал, смотрел подавленно, а потом едва заметно шевельнул плечом, сбрасывая его руку. Пальцы разжались сами — Стив был слишком не в себе от осознания масштаба проблемы — и Тони вышел из зала.
От досады Стив ударил по столу. Пустой корпус ручки откатился к стене.

***

Прошло ровно семь дней. Снова была пятница, часы показывали за полночь, Моррисон заканчивал стандартную операцию. Стив отслеживал канал, но не вмешивался. Стоял у гигантских панорамных окон и думал о другом.
Нью-Йорк переливался рекламными баннерами и огнями небоскрёбов; внизу, под Башней, город жил своей жизнью. Личные апартаменты давно не казались чужими, напротив, Стив остро чувствовал, что наконец может сказать «Я дома» не про тренировочный полигон. Разве что приветствие Джарвиса он давно перенастроил на сводку новостей.
А полтора года назад Тони предложил ещё одну бесполезную вещь — биокамин, но вот он как раз пришёлся Стиву по душе. «Это нормально, Кэп, не всё должно быть функциональным. Буду подводить тебя к этой мысли постепенно».
А ведь усталость Тони уже тогда была очевидна; но он, Стив, решил не вмешиваться — думал, Старк не станет молчать, если она перерастёт во что-то серьёзное.
«Вот и дождался, Стив». С момента случившегося более чем серьёзного инцидента прошла неделя, а Тони молчал. И уходил в себя, отдалялся прямо на глазах.
Стив посмотрел на работающий камин. Раньше на его месте стоял стол.
Однажды вечером они пришли сюда с Эшем, Тони и шампанским — Старк сказал, что раз не может перерезать ленточку на «О.К.О.», то открыть парочку коллекционных «Cristal Brut» просто обязан. Что такого особенного было в этом брюте, Стив не понял, да и алкоголь на него не действовал. Но ему в тот вечер было легко, спокойно, он совершенно расслабился, Дастин и Тони по-дружески подтрунивали друг над другом. С того вечера осталось почти забытое было ощущение личного счастья, и воспоминание до сих пор было очень ярким.
Когда всё это сломалось? Стив не мог определить этот момент. Пытался вспомнить, прокручивал разговоры с Тони, взаимодействие на миссиях — но вычислить момент не мог. И чувствовал себя крайне паршиво: потерял время, допустил нынешнее состояние Тони и при этом до сих пор не мог даже понять суть проблемы.
Вид Нью-Йорка и анализ ситуации не помогали. Решения не было, а мёртвый от усталости Тони — был. Стив встал, подошёл к панели Джарвиса, закрыл канал Ц.Е.Н.Т.Р.а.
У него был запасной план, но время близилось к часу ночи, была пятница, и вряд ли у вице-президента «Старк Индастриз» было слишком много свободного личного времени. Стиву всё это не нравилось, сильно, но других вариантов у него не было. Ни одного приемлемого.
— Эш, Дастин. Джарвис, он у себя?
— Нет, сэр. В секторе AF-7.
— Перепроверь.
— Подтверждено, сектор AF-7.
Что-то критически неправильное было в том, что Эш находился сейчас в операционном зале «О.К.О.». Последнее место, где ему следовало бы быть в пятницу ночью. Стив знал, что Дастин поздно ложится, поэтому и надеялся застать, но… Эш работал. И это было чертовски плохим знаком.
И всё же Стив помнил, как Эш заменил Старка в зале Ц.Е.Н.Т.Р.а. И, что было не менее важным — с ним Тони разговаривал даже в эту неделю. Как и все прошлые годы, в общем-то.
Стоило попробовать. Идея поговорить о Старке с Дастином больше не казалась провальной. Эш мог его послать, безусловно, но попробовать — стоило. Нет, точнее — он был обязан попробовать.
Стив вышел из апартаментов, спустился на скоростном лифте в нужный сектор и приложил ладонь к датчику на двери корпуса.

---

"Даты смерти..." — Глава 10 — Смотрим им прямо в глаза

Название: "Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти"
Авторы:  Richard Hase и  Река Сена
Каноны: кроссовер MCU (каноны учтены до сентября 2016)/ трилогия о Тёмном рыцаре Нолана
Саммари: После событий "Гражданской войны" они встречаются на кладбище через четыре года, в годовщину смерти Марии и Говарда Старков. Энтони Эдварду Старку очень хочется спросить: "Стивен Роджерс, кто ты сейчас без маски?" И в этом они совпадают: Стив тоже хочет знать. Поэтому холодными от оттока крови пальцами Роджерс стягивает тонкое жидкокристаллическое волокно с лица.
Ворнинги: 0) corporate gen — это guilty pleasure обоих авторов, а у одного из них ещё и кинк на медицинской матчасти; 1) предпочитаем исключительно реалистичную часть MCU/ DC и смотрим канон только в той части, где нет пришельцев, ведьм, камней бесконечности и говорящих енотов. Поэтому будем считать, что ещё до описанных событий Вижн ушёл в закат постигать себя, прихватив с собой Ванду, и мы планируем дописать этот текст до того, как Стражи Галактики доберутся до Башни Старка; 2) есть много корпоративных ОМП, 3) нецензурная лексика и графическое описание гомосексуального секса.

Глава 10 — Смотрим им прямо в глаза

Перелёт, как всегда, был долгим. Принесли еду. Баки посмотрел на содержимое тарелки скептически, но от иллюминатора всё же оторвался. Придвинул тарелку к себе.
— Что-то не так?
Стив посчитал нужным уточнить. Представители «Кайзера» были непреклонны в своих рекомендациях, которые даже Стивом воспринимались как приказы, и настаивали на строгой восьмиразовой диете для Джеймса. Некоторые приёмы пищи и вовсе заменялись протеиновыми коктейлями сомнительного вкуса, но обычно Баки не выказывал такой явной досады.
— Да нет, ерунда, — Джеймс улыбнулся, задумчиво разделяя вилкой гарнир и какое-то мясо. — Знаешь, я на прошлой неделе попробовал зверски забавную вещь. Суши, кажется. Может, я не так произношу.
— Суши, — Стив кивнул и понял, что не ослышался. — Я так понимаю, Дональд не в курсе?
Дональд Фейрс был личным диетологом Баки. И любил при каждом удобном случае спокойным тоном перечислять все последствия несоблюдения его рекомендаций. В конце часто звучало слово «смерть», но Марк посоветовал относиться к этой части списка с долей здравого скептицизма.
— Боже упаси. Нет, — Баки задумчиво нарезал мясо. — Думаю, это был Старк.
— Тони?
Стиву становилось всё интереснее. Джеймс кивнул.
— Я нашёл их у себя на кухне с напечатанной запиской «Съешь меня». Джарвис подтвердил, что это съедобно. Ну и я подумал, собственно, какого чёрта. И это было очень вкусно. Особенно после протеиновой дряни.
У Стива вертелась фраза «Я поговорю с Тони, этого больше не повторится», но он промолчал. Баки был прав — какого, собственно, чёрта. В нормальное, близкое к теперешнему состояние, тот пришёл ещё год назад.
Первым делом вернули руку — этим Тони занимался лично. Отголоски конфликта с биоинженерами «Кайзера» долетали до Стива обрывками, но он тогда решил не вмешиваться; вспомнил фразу Старка из глубокого прошлого «Напомни, кто из нас в лаборатории одет в костюм с побрякушками и вряд ли здесь нужен?». Но Тони потом пришёл к нему сам и вкратце изложил варианты — либо экспериментировать с искусственными мышцами, новой разработкой «Кайзера», либо использовать старую добрую нейромеханику, к которой склонялся Тони. В конечном итоге решили, что подопытным образцом Баки не будет, но вот синтетическую кожу поверх металла наложили. В тот момент Джеймс считал это излишеством, но недавно признался, что так гораздо легче ощущать себя человеком.
Вот и сейчас его пальцы, державшие вилку, выглядели совершенно живыми, настоящими, сам Стив иногда забывал, что рука у Баки металлическая. Во многом, потому, что сам Джеймс относился к своему прямому участию в миссиях настороженно, и с момента своего оправдания лишь прикрывал команду Роджерса как снайпер. И психиатры, и сам Баки говорили, что контактный бой — не лучшая идея на данный момент. Даже на полигоне, в дружеских спаррингах, на него порой накатывали флэшбэки. Не смертельно, но Джеймс мог потерять контроль над силой удара; случались приступы панического страха или гнева; да многое случалось в первые месяцы, но Баки научился доверять Марку Хэйману, пост-терапевтические сеансы стали длиннее, и сейчас, спустя год, всё было почти хорошо.
А полгода назад Тони сказал, что нужно идти на финальное слушание — предварительные ему удалось провести без личного участия Баки. Стив ответил, что идёт с ними. Тони тогда посмотрел очень удивлённо, бросив «Кэп, оно и предполагалось». В тот день они встретились в Сенате, и всю дорогу до него Стив толком не мог успокоить Баки — тот был собран и отстранён, отвечал односложно, не мог даже сформулировать, что именно тревожит его больше всего.
И уже в коридоре Сената состояние Баки заметил Тони, бросил короткое «Отойдём на минуту», и действительно куда-то увёл Джеймса. Не на минуту, а на полчаса. Вернулись они к самому заседанию, и прошло оно на удивление легко — Джеймс был почти расслаблен и даже шутил перед членами комиссии. Стив потом не удержался, спросил, о чём они с Тони разговаривали — и такого ответа не ожидал. Баки сказал: «Ты знаешь, это было смешно. Старк рассказывал о каждом члене комиссии какую-то историю, большинство из них было мерзкими, но мне было скорее странно их слушать, это не успокаивало. А он сказал, что это и не должно успокаивать. Но я должен понять, что они люди, большинству из которых стоит пересесть на моё место. И так уж устроена система, что эти ублюдки, ставшие ублюдками в здравом рассудке, будут спрашивать, как я стал им под пытками. Поэтому если они хотят расширить свои знания в данном вопросе, следует отвечать им честно, открыто, а если мне захочется пошутить в тему — это важно и нужно, ничто так не показывает адекватность. И я подумал, что нет, действительно, если я не боялся говорить Марку, чем отличаются они. Марк тоже что-то такое говорил, я был даже уверен, что всё пройдёт хорошо. Может, не был готов именно в тот момент. Кстати, как благодарить Старка? Я не понял до конца, он каждый раз отмахивается».
Что Тони отмахивался, Стив знал. Даже он не понимал, как донести до Старка, что тот делает очень много важного. В лучшем случае Тони рассеянно кивал. А в тот день расслабленно сидел в зале заседаний, готовый вмешаться в любой момент. Напрягся только, когда проводили эксперимент с кодом. Стив тоже напрягся, хотя они оба знали, что код Зимнего Солдата больше не работает. А Баки шутил, спрашивая, усовершенствовали ли они капсулу, в которую сейчас просят лечь, потому что в прошлый раз ему не понравилось — уж слишком легко прогнулась дверь, никакого азарта. А Стив сидел рядом с Тони и вспоминал самый первый такой полноценный эксперимент.

Он тогда опоздал в «Кайзер» к началу, но его ждали. Освободили хранилище особо опасных реактивов, которое вполне подходило под условия безопасности эксперимента — толстые стены, герметичные двери и замки. Мебель, на всякий случай, тоже убрали, на этом настоял сам Баки.
Он сидел на полу у стены и не смотрел туда, где были установлены камеры. Выглядело это… паршиво, но Стив понимал, что иначе нельзя. Баки настаивал на том, чтобы его намертво привязали хоть к чему-нибудь, но Марк отказал; он вообще слишком верил в положительный исход, потому что все промежуточные эксперименты проходили хорошо. А потом он отвлекся от камер, обернулся и спросил: «Вы мне верите, Стив?». И Стив кивнул, хотя не был уверен, что действительно верит — всё это было слишком сложным. Но Марк продолжил: «Хорошо. Потому что мне не нравится то, что мистер Барнс там сейчас один. Это очень негативный опыт, его, по-хорошему, нельзя переживать одному. И если вы мне верите и не слишком боитесь физических последствий в случае, если я всё же ошибся, я бы рекомендовал побыть с ним. Что думаете?». Стив не думал, он просто согласился в ту же секунду.
И Баки удивлённо, с примесью страха смотрел, как за Стивом закрывается дверь; встал навстречу, спрашивал, какого чёрта он делает, накручивал себя, как мог. Но Стив просто крепко сжал за плечи, когда слова кода зазвучали в динамиках, и Джеймс было дёрнулся, чтобы отстраниться. Но Стив держал действительно крепко, напряжённо, он сам не понимал, где реакция Баки на его присутствие и страх за него же, а где возможная реакция на код. После фразы «Грузовой вагон» повисла мёртвая тишина, и Стив понял, что Баки перестал говорить ерунду где-то на середине кода, а после только бездумно смотрел, не шевелясь. И молчал. Стив окликнул по имени — ничего; и на мгновение показалось, что код сработал, что сейчас он услышит ожидаемое «Солдат слушает приказ», но вместо этого Баки изощрённо выругался в адрес Стива и всего происходящего, отстранился — Стив, удивившись, отпустил — и только после этого Баки посмотрел осмысленно. Улыбнулся как-то нервно, посмотрел в сторону, а Стив увидел, что Джеймс просто сражается с подступающими от нервного напряжения слезами. И что было лучше — позволить или не допустить, он не знал. Мелькнула мысль, что сейчас был бы нужен Хэйман с его «я знаю, что лучше для мистера Барнса», но Марк и его люди не спешили вмешиваться. Значит, были причины.
И Стив подошёл, приобнял за здоровое плечо, заставил смотреть в глаза и говорил очень много правильных вещей, что теперь всё окончательно позади, и дальше будет только лучше, но даже если бы не вышло, он, Баки, не перестал бы быть его другом. «Ты несёшь чудовищно штампованную ерунду, — ответил тогда Баки пару минут спустя, и Стив даже улыбнулся. — Марк предупреждал, что ты потом будешь всё это говорить. Теперь я проспорил ему десятку. А у меня даже денег нет».
А потом их обоих отпустило, Джеймс почти успокоился, команда Марка засела за отчёты, а сам Хэйман задумчиво смотрел в свой планшет. Он не был удивлён, или обрадован, или… словно ничего особенного не произошло. Подобной полностью осмысленной уверенности в себе и своей работе Стив даже у Старка в последние годы не видел.

Старк, к слову, был на линии. Стив уже доел и немного жалел Баки с его овощным пюре, оставшемся на тарелке, но вызов по внутреннему каналу вывел Стива из задумчивости.
— Тони? Что-то случилось?
— Не на уровне «вы меняете курс и летите в Сибирь», — у Старка даже голос был уставшим, — но ты мне будешь нужен сразу по прилёту. Это реально?
— Ты же знаешь, что да.
— Тогда завтра в одиннадцать в Башне, тебя встретят в аэропорту. Это не срочно для нас, но третью сторону я в Нью-Йорке задерживать не хотел бы.
— Третью сторону?
Стив напрягся. Впрочем, вопрос был лишним — если Тони не назвал имя сразу, не назовёт и сейчас.
— Ерунда, Кэп. Разберёмся с этим по ходу. Просто позвонил предупредить, чтобы ты выспался. Ну, и перенёс оргию, если что.
— Конечно, Тони, — Стив ответил в тон. — Ценю твою заботу.
Старк пожелал хорошего дня уже искренне и отключился. Баки посмотрел внимательно и почти напряжённо.
— Без понятия, Джеймс, — Стив задумчиво смял салфетку. — Без малейшего понятия.

***

С Уэйном они никогда не встречались лично. Да что там, Стив и в новостях его толком не видел, а Тони со времён того памятного разговора в зале «О.К.О.» больше о нём не упоминал.
Так что Стив сам узнал всё, что считал нужным. И так как имя «Брюс Уэйн» неразрывно было связано со словом «Готэм», о его городе Стив тоже в своё время читал. Забавно, что город действительно оказался уйэновским: «Уэйн Энтерпрайзис» значила для него намного больше американского правительства. Особенно после Долгой Зимы, после которой Готэм затребовал ещё большей автономии; Стив, перечитав всё, что нашёл по теме, считал их претензии к федеральным властям более чем обоснованными.
А потом Уэйн снова вернулся — Стив сбился со счёта, сколько раз того считали мёртвым — и Готэм окончательно ожил: о местных проектах «Зелёных улиц» и «Чистой энергии» он слышал даже в Ваканде.
В целом, доверие Уэйн внушал, и в какой-то момент Стив перестал беспокоиться о четвёртом лице, знающем про «О.К.О.».
А сейчас его выдернули из аэропорта в личные апартаменты Тони, и меньше всего он ожидал увидеть там Брюса Уэйна. Тони развернул над столом графическое табло и пытался выглядеть бодрым, но сейчас у него это получалось особенно плохо. Как и весь прошлый месяц — но Стив пока делал вид, что верит словам, а не зрению. И с этим нужно было что-то делать тоже.
— У нас тут будет не очень радужно, Стив.
Ровно мерцала проекция рабочего стола.
— Ты с дороги. Может, сначала кофе?
Кофе он не хотел; сел в кресло напротив Уэйна — тот сидел спиной к табло и Старку, что было странным — оценил обстановку. Атмосфера была крайне напряжённой, эти двое медлили, и Стив начал сам.
— Про нерадужно — понял. Кто введёт в курс дела?
— Конструктивно, — Уэйн одобрительно кивнул. — Представляться нет смысла, верно?
Он обернулся, мельком взглянул на проекцию, развернулся обратно. Это не было нервозностью; скорее, напряжением, может быть даже, злостью. Происходящее с каждой минутой нравилось Роджерсу всё меньше и меньше.
— Фотографии, конечно, сделают мой рассказ… — он улыбнулся резко, странно, Стив напрягся ещё больше, — живее, но я бы предпочёл их не видеть. Так вот. Человеческий трафик.
Уэйн говорил, а Тони выводил на табло статистику, очень наглядную. И с чертовыми фотографиями. Говорил о мире в целом, потом перешёл на Америку, коснулся Калифорнии, Нью-Йорка и остановился на Готэме. На экране застыли фотографии пятидесяти двух жертв; а потом проекция разделилась, и справа появились все новостные сводки, которые хоть как-то освещали вопрос. Самая информативная из них была в «Готэм Таймс» и звучала так: «В порту были найдены тела нескольких людей, предположительно бездомных, погибших в результате несчастного случая».
— Во-первых, даже с содержанием конкретно этой трудно поспорить, — холодно заметил Уэйн, когда Стив спросил, почему статьи не опровергают и не расследуют, если есть столько доказательств. — Во-вторых, журналисты, как и рядовые полицейские, хотят жить. Некоторые — жить хорошо. Тони, дай сводку по журналистам.
Старк кивнул, вывел на экран статистику несчастных случаев и смертей журналистов за последние пять лет — тех, кто напрямую или косвенно был связан с расследованиями торговли людьми. Список не был большим, но он был, и Стив ухватил главное:
— Это глобальнее наркоторговли?
— Нет, примерно на одном уровне. Но я бы сказал, что этот бизнес намного сильнее интегрирован в коррупционные механизмы. Спрятать одного незаконного мигранта намного труднее, чем килограмм героина. Это требует больше связей. И денег. И приносит, соответственно, больше, — сказал Уэйн. Стив давно смотрел на него, а не на фотографии. — Стабильный постоянный доход. Продраться через всё это легальными путями мы не можем. Поэтому сейчас я буду говорить очень неприятные вещи. Но постарайтесь меня понять, Стивен.
Уэйн говорил, а Стив чувствовал, как немеют руки. Тони в какой-то момент сел рядом — Стив не отследил — понял это только тогда, когда Старк коснулся предплечья.
Наконец Уэйн замолчал. Пауза затягивалась. Было трудно, очень, но Стив всё же уточнил:
— Я правильно понял, что это ваше совместное решение?
— Да, — это ответил Тони, но Стив продолжал смотреть только на Уэйна, и тот ответил тоже:
— Мы со Старком обдумывали разные варианты. Вы можете предложить свой, — и добавил после паузы резко:
— Мне не нравится наш. Совершенно не нравится. Но лучшего работающего способа у нас нет, и я не думаю, что он вообще существует.
Стив не мог отогнать чувство, что решение было принято за его спиной. «Принято, но не реализовано». Вспомнилась операция Фьюри когда-то давно с параллельной миссией для Наташи. «Ты и не должен всё знать, Стив». Забытое чувство, Старк два года доказывал, что он не был Ником Фьюри. И сейчас тоже давал выбор. «Ставил перед фактом». Секунды сомнения были слишком долгими; Тони всё ещё касался его предплечья. Стив наконец отследил прикосновение, встретился взглядом с Тони. Спросил напрямую:
— Рассказать мне — твоя инициатива? В проблемы с Наташей я не верю. Напутственная речь от меня ей тоже вряд ли нужна. Скажи сейчас честно, Тони, ты действительно даёшь мне право решать? Просто давай определимся, чтобы не терять время.
Тони не отвёл взгляда, но руку с предплечья убрал.
— Я думал, мы проговорили это ещё в том декабре, в самом начале. Повторить?
— Нет.
Стив закрыл глаза на пару секунд, надавил на переносицу. Как-то всё по-дурацки выходило. Он разозлился, а на что конкретно, понять не мог. Может, на категоричность, с которой они называли пытки единственным вариантом. Может, на тон, которым это было сказано. Но Стив приказал себе успокоиться, и постепенно думать становилось легче.
— Хорошо, — сказал он Уэйну. — Иногда мы ловим наркоторговцев, передаём в суд доказательства, ведём статистику. Никто за это время не был оправдан, а многие сдавали всю банду. В чём разница?
— Ни в чём.
Брюс был серьёзен, слишком. Но это не было признанием правоты Стива, и ощущение собственной ошибки обострилось. И снова, как тогда, с заблокированным телефоном на кладбище, он не понимал, в чём просчитался.
— Сходите в любую государственную старшую школу Готэма, Стив. Купите там наркотики на первой же перемене, принесите в свой штаб и спросите у аналитиков, в чём смысл вашего отлова отдельных наркокурьеров в течение этих двух лет, если неделю назад шестнадцатилетний мальчишка умер от передозировки прямо в школьном дворе.
«Мы не можем спасти всех». Стив говорил это команде, Старку, себе. Всегда выходило убедительно, всегда звучало правильно. Уэйну он этого сказать не смог.
Брюс заинтересованно наклонил голову набок, ожидая ответа, а Стив молчал. Просто не мог, слова не давались. Потому что у Брюса Уэйна был чёткий план за гранью морали и этики, который позволил бы спасти если не всех, то больше людей, чем его собственные, совершенно этичные и законные, действия.
— Я могу вливать сколько угодно денег в «Зелёные улицы»; Готэм стал безопаснее на порядок, это факт. Но мы дошли до того максимума, который могут дать финансовые инвестиции.
Уэйн становился спокойнее. Рассудительнее. В его следующем вопросе звучало едва ли не любопытство:
— Что вас останавливает, Роджерс?
И вопрос отрезвил. Стив выпрямился, откинулся на спинку кресла. И понял.
Запоздалое понимание ему критически не нравилось, но факты сложились.
— Уэйн, это ведь вы финансировали Тёмного Рыцаря, — Стив не спрашивал, говорил спокойно, отслеживал реакцию. — Решали эти же самые проблемы руками наёмника, в обход закона.
Уэйн подпёр рукой подбородок, сел удобнее. Наверное, приготовился выслушивать обвинения, но Стив совершенно не хотел обвинять. Он просто хотел, чтобы Уэйн понял:
— Может, в вашем Готэме это работало, но Мстители — не Тёмный Рыцарь.
Всё складывалось плохо. Было паршиво от всего: от себя, роли своей команды, ситуации. Стив очень не любил, когда их пытались купить — чем угодно и в каких угодно целях.
А ещё он чётко понял, что что-то в его словах задело Уэйна за живое.
— Жаль, — Брюс холодно улыбнулся. — Потому что в случае с Бэтменом это действительно работало.
— Акт Харви Дента… — начал было Стив, но Уэйн его резко прервал:
— Начался с того, как Бэтмен совершенно незаконно притащил из Китая главного бухгалтера картелей Готэма, а тот слил все источники финансирования. Могу привести ещё примеры, — Уэйн помедлил секунду. — И выслушать упрёки в свой адрес тоже. Если это поможет вам узнать что-то новое из удивительного мира коррупции.
Уэйн встал, смахнул на ходу проекцию с фотографиями, подошёл к бару. Вернулся со стаканом воды.
Тони замер рядом, Стив редко видел его таким, словно Старк слышал в словах Уэйна что-то своё. Впрочем, Стив мог в этом ошибаться, в таких деталях он силён не был. Но собственное восприятие Уэйна изменилось.
Стив успокоился, неприятие ушло, осталась только свинцовая тяжесть.
— Он пришёл к ним с довольно простым предложением, — Уэйн сел и после паузы заговорил снова. — Будем звать его, как и журналисты, Джокером. И предложил смерть Бэтмена в обмен на очень большие деньги. Главы мафии согласились довольно быстро, потому что пока мы рвали их цепочки финансирования, спокойно им в Готэме не дышалось. Они были напуганы, Стив. Боялись, что следующая партия наркотиков будет перехвачена в порту. Да много чего боялись. А тут приходит Джокер и говорит, что за их деньги сможет уничтожить Бэтмена. На самом-то деле, схема распространённая, Роджерс, — Уэйн сделал глоток. — У кого-то есть идеи, у кого-то ресурсы. Старк, например, на этом же принципе отстроил Щ.И.Т.
Тони промолчал, но взгляда не отводил.
— Но Джокер им лгал. В действительности Джокер хотел доказать Готэму и всему миру, что даже очень хорошие, этичные, светлые во всех смыслах люди внутри — то ещё дерьмо. Он провоцировал, и провокации удавались. Харви Дент — самая яркая из них. Мы с Гордоном зря это скрыли. На самом-то деле, смысл скрывать, что люди, в зависимости от ситуации, ведут себя… — Брюс задумался и сделал ещё глоток. — Как люди? Любая идеализация кого бы то ни было всегда потом оборачивается против тебя. Нам это в Долгую Зиму припомнили. Поэтому давай так, Стив, — Уэйн подался вперёд, отставил стакан. — Если хочешь, я тебе скину всю информацию, что у меня есть, и показанные Старком фотографии там не самое худшее. Но если проблема в твоей внутренней этике, тут я помочь не смогу, потому что все разумные доводы «за» — я выложил. Быть Джокером и проверять, где у того самого Капитана Америка граница той самой этики тоже не собираюсь. Я всё ещё убежден, что мы, все мы — просто люди. В общем-то, я с тобой сейчас разговариваю прежде всего как с человеком. С тобой, с Тони. Потому что хотел бы купить наёмников… как ты правильно говоришь, опыт у меня есть.
Стив думал слишком о многом и ни о чём конкретном; слова Уэйна мешали подбирать контраргументы. Может, контраргументов и не было — Уэйн слишком хорошо прошёлся по всему, о чём Стив спрашивал или мог бы спросить. Из мыслей, из самой ситуации ушло чувство неправильности. Возможно, эмоции были навязаны Уэйном, он понимал, как это работает в переговорах. А с другой стороны, с рациональной точки зрения Брюс был во всём прав; но одновременно Стив кристально чётко видел возможные последствия любых незаконных действий. Как Тони тогда сказал — «эти тёмные рыцари Нью-Йорка»?
— Так что, Роджерс?
И это Тони тоже уже спрашивал. Но сейчас тон Уэйна был иным.
«А ведь Тони мог погибнуть тогда, на кладбище, просто потому что Моррисон посчитал своё решение верным. В обход закона».
«Он не владел полной картиной, Стив».
«И Тони был бы мёртв. Не владел».
«Тебе её дают».
Уэйн ждал. Их взгляды встретились.

---

"Даты смерти..." — Глава 9. Часть II. — Мы сами порождаем своих демонов

Название: "Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти"
Авторы:  Richard Hase и  Река Сена
Каноны: кроссовер MCU (каноны учтены до сентября 2016)/ трилогия о Тёмном рыцаре Нолана
Саммари: После событий "Гражданской войны" они встречаются на кладбище через четыре года, в годовщину смерти Марии и Говарда Старков. Энтони Эдварду Старку очень хочется спросить: "Стивен Роджерс, кто ты сейчас без маски?" И в этом они совпадают: Стив тоже хочет знать. Поэтому холодными от оттока крови пальцами Роджерс стягивает тонкое жидкокристаллическое волокно с лица.
Ворнинги: 0) corporate gen — это guilty pleasure обоих авторов, а у одного из них ещё и кинк на медицинской матчасти; 1) предпочитаем исключительно реалистичную часть MCU/ DC и смотрим канон только в той части, где нет пришельцев, ведьм, камней бесконечности и говорящих енотов. Поэтому будем считать, что ещё до описанных событий Вижн ушёл в закат постигать себя, прихватив с собой Ванду, и мы планируем дописать этот текст до того, как Стражи Галактики доберутся до Башни Старка; 2) есть много корпоративных ОМП, 3) нецензурная лексика и графическое описание гомосексуального секса.

Многоуровневый координационный зал Ц.Е.Н.Т.Р.а: люди, тонны техники последнего поколения, рабочий шум. Эш когда-то в шутку бросил самое верное определение Ц.Е.Н.Т.Р.а — «улей». И как-то оно между ними с тех пор прижилось. А само название… Тони однажды обронил в интервью «Мы позволим миру дышать свободнее, чувствовать себя в центре событий», рассказывая о концепции аналитического центра нового поколения. Никакого рабочего названия тогда не было, и маркетологи зацепились за ёмкое Ц.Е.Н.Т.Р. Старк не возражал.
Сейчас Тони стоял на смотровой площадке, пил кофе. Пятую кружку за утро. Улей жил своей жизнью. Экраны — от небольших рабочих до панорамных во всю стену — отображали операцию Роджерса в реальном времени; координировала Хилл. Впрочем, не одна — она сама подобрала себе команду, это было её условием, и Тони ни разу не пожалел, что дал эту возможность: работали ребята слаженно.

Два года прошло. Целых два года. Сложных, изнурительных — однажды Тони заснул прямо в своём кабинете около четырёх дня, вернувшись со слушаний, а проснулся глубокой ночью от мерцательной аритмии. Но уже тогда он надеялся, знал, что будет в итоге вот так стоять на мостике и смотреть на идеальную реализацию потенциала «О.К.О», а это заставляло стиснуть зубы и пускать в ход всё, что у него было: огромные деньги, старые связи, собственное упорство. И собственное здоровье, во многом, но об этом Тони предпочитал не распространяться. Роберт знал, Эш замечал — Стив пока верил на слово, когда Тони говорил «всё нормально». Наташа однажды сказала, что Старк идиот. Тони тогда ничего не ответил — опаздывал на совещание. Но она повторила это чуть позже, уже в личном разговоре, и Тони пришлось провести их новую личную границу; больше Наташа эту тему не поднимала.
Он купил лучших. Стив мог сколько угодно говорить, что это не самое удачное слово, но реальность была именно такой: Тони купил. Лучших аналитиков, лучших программистов, лучших оперативников: на первых этапах бюджет уходил в такой минус, что если бы кредитные рейтинги «Старк Индастриз» были хоть немного хуже, ничего бы не вышло. Но уже пять лет подряд Старк исправно приносил банкам прибыль, и деньги он получил. А через год — к удивлению всех — проект вышел на окупаемость. Ц.Е.Н.Т.Р., позиционировавший себя на рынке как информационно-аналитический банк, начал эту самую информационную аналитику продавать, и покупателей оказалось очень много. Очень.

Кружка опустела, но легче не стало. Тони пошёл к кофейному автомату за ещё одной порцией.
Команду Роджерса оправдали. Вместо котёнка в ЮАР был предотвращённый чуть ли не в прямом эфире теракт в Лондоне. Но кроме эфира, было ещё много всего; и по большей части — на слушаниях в десятке сенатских комиссий. Но Тони снова купил лучших. Оказалось, хороших политтехнологов и юристов не так уж мало — скорее, мало тех, кто мог их себе позволить. Старк мог.
Он помнил, как Стив пришёл к нему в офис прямо из аэропорта — в тот день впервые за много лет он прилетел в Америку по своим настоящим документам. Он был вымотан не меньше Тони, но искренне счастлив. А в конце того невыносимо длинного дня они пошли с командой в бар. Бартон отпускал колкие шуточки, Наташа была слишком уставшей, чтобы участвовать в беседе, но в остальном всем было хорошо и свободно, и Тони отвечал в тон, поддерживал атмосферу. Поддерживал; и в какой-то момент ему вспомнился Эш, спрашивавший про необходимость играть на публику. Но так было нужно, это было важным, Тони хотел, чтобы Роджерс почувствовал себя дома, в комфортной обстановке, а комфорт Стива во многом определялся комфортом его команды. И Старк играл. Хотел бы быть в тот момент искренне счастливым и расслабленным, но последний год он спал по пять часов в сутки, иногда меньше; жил в постоянном стрессе — оно всё… сказывалось. Тони знал, что будет тяжело; но он не представлял, насколько.
— Эй, Кэп, осторожнее, — бросил Тони иронично, наблюдая за финалом драки на экране. Роджерс как раз уже надевал наручники на наркоторговца, и посмотрел в камеру почти удивлённо.
— Я сколько раз просил не ломать «С.Н.И.Т.Ч» о международных преступников?
Стив хмыкнул, улыбнулся:
— А ты покажи мастер-класс, Тони.
— В следующий раз. Я только свежий кофе налил. Пью лишь горячий.
Их оборвала Хилл. И правильно сделала, в общем-то. Старк замолк, продолжая наблюдать за экранами.
Однажды Тони лично пришёл к Стиву с весьма деликатным моментом — вопросом командной формы нового Ц.Е.Н.Т.Р.а. Прошлая — времён Щ.И.Т.а — была практичной, нравилась агентам, и они бы предпочли её вернуть. Оставалось лишь объяснить Стиву, почему ребята хотят видеть его в такой же. Но Роджерс, на удивление, понял очень быстро.
Мир меняется. И Стив тогда сказал, Капитаном — именно Капитаном Америка — он не чувствовал себя уже лет пять; и держаться за старую сине-белую форму было бы глупо. Но щит решили не перекрашивать. Смотрелось органично. Как и сейчас на экране.
А ещё полгода назад оправдали Барнса. И это оказалось легче, чем Тони думал. Джессика, его лучший специалист по всему этому бюрократическому аду, сказала, что в этом нет ничего удивительного — все просто устали. Как-то при ней один из сенаторов буркнул, что, если Старк наконец отвяжется, всем станет лучше.
Вот только вкус победы оказался каким-то невыразительным. Тони пытался исправить это дорогим коньяком, и вроде бы даже за несколько дней преуспел, но Роберт, посмотрев тогда кардиограммы, буквально наорал на него — таким Эйнара Старк ещё не видел. Но если на тебя орёт твой кардиолог — стоит задуматься; спать Тони больше не стал, но алкоголь убрал до лучших времён.
А Роджерс возвращался с миссий живым и выглядел по-настоящему счастливым. Впрочем, и управление Ц.Е.Н.Т.Р.ом ему тоже нравилось. Он очень быстро втянулся — сформировал основные команды, разделил обязанности; постепенно формировал нужные инфраструктурные отделы. Его люди, от оперативников до техников и врачей, Роджерса обожали.
Внешней же частью, той, за которой пристально наблюдала общественность — занимался Тони и его люди, и для внешнего мира Ц.Е.Н.Т.Р.у удавалось выглядеть полноценным информационным агентством. Как он сказал тогда Стиву про «О.К.О»? «Большое информационное табло». Данные той точности и полноты, которые им давало «О.К.О», были золотой жилой. Но этика; даже Старку этика позволяла использовать его возможности лишь на уровне окупаемости и небольшой прибыли.

Тони посмотрел вниз, на Уэйна, сидевшего поодаль от координаторов.
Уэйн связался с ним пару дней назад, сказал, что есть разговор, и намекнул, что не прочь увидеть Ц.Е.Н.Т.Р. вживую. Старк согласился. В конце концов, трафик спутников — по-прежнему бесплатный, что удивительно — всё ещё шёл через «Уэйн Энтерпрайзис».
А сейчас Уэйн сидел в наушниках, уткнувшись в планшет. Это удивляло, и Тони через камеру в телефоне приблизил его экран. Нет, ну действительно, что могло быть интереснее операции Роджерса в реальном времени?
Оказалось, он сам. Уэйн смотрел интервью, которое Тони недавно давал CNN. Красивое, по-хорошему скандальное, Старк его помнил.
«Как вы можете прокомментировать действия группы мистера Роджерса в международном правовом поле?»
«Сбор данных. Понимаете, мы же собираем статистику. Она, кстати, в открытом доступе на сайте, вы же её открывали? Не говорите, что нет, иначе я перестану считать, что мы оба профессионалы, решу, что это у нас непринуждённая частная беседа и приглашу на ужин. Так вот, вы знали, что в порту Кальяо в Перу в 38% времени используется труд несовершеннолетних? И если мистер Роджерс считает, что ему нужно лично проверить этот процент, что ж, я доверяю Стиву Роджерсу. А то, что в том порту он случайно наткнулся на наркоторговцев — что ж, жизнь состоит из случайностей. Не проходить же мимо. Или вы бы прошли?»
Тони тогда отвечал с каким-то болезненным азартом, за которым, на самом деле, почти не было внутреннего ресурса. Но он улыбался на камеру, шутил и был чертовски убедителен.
«Вы пролоббировали отмену Соковийского Договора. Вы сможете гарантировать, что гражданских катастроф не повторится?»
«Я полагал, что гражданские катастрофы — это к международным террористам. Вы уже выслали им список вопросов? Потому что на моё письмо они не ответили, а я всего лишь просил их график, чтобы не было пересечений с нашим, ммм, сбором статистики. Поэтому натыкаемся случайно и каждый раз сильно удивляемся. Но я что-то не припомню случайных жертв за последний год, зато помню тысячи неслучайных до нашей благотворительной миссии. Так что вопрос дурацкий, уж простите. Никто абстрактные понятия гарантировать не может и не будет. Вот что-то более определённое, зависящее лишь от говорящего — можно. К примеру, гарантируйте мне больше не использовать этот оранжевый лак. Он вам совершенно не идёт».
К Синди Хоуп у Старка были давние счёты за расследования, граничившие с клеветой, которые она публиковала в худшие времена Мстителей, и они оба это знали. С каждой минутой она улыбалась ему всё обворожительнее.
«И всё же — откуда такая резкая перемена? Четыре года вы за командой Роджерса гонялись, а тут решили приютить?»
Тони постарался тогда улыбнуться в ответ не менее приветливо:
«Нефть».
«Простите?»
«Цены на нефть. Адекватного экспорта у Ваканды нет и не было, а тут международный кризис, ещё и цены на нефть взлетели — видели эти красивые графики? — и я представил, как им там невероятно холодно быть международными преступниками. Тут уж не до политических разногласий».
«Это тропическая страна, мистер Старк».
«Да, и это было моей главной ошибкой — но я всегда был слаб в географии. Посмотрел на карту уже после того, как предложил отапливаемые апартаменты класса люкс. И у меня как раз завалялся миллиардный благотворительный проект международной статистики. Идеально всё совпало. Может, попробуете бирюзовый?»
«Простите?»
«Я сейчас подумал, что вам бы подошёл бирюзовый лак, Синди. Но давайте продолжим».
Хорошее было интервью, прибыльное — акции «Старк Индастриз» поднялись на 2%.
А вечером, когда морально вымотанный Тони вернулся в Башню, в коридорах его отловил Стив и предложил поговорить. Конечно, не об интервью, а просто… и Старку стало немного легче. Стив был слишком искренним, много говорил сам, и Тони, у которого по-хорошему совсем не было сил, был ему за это благодарен. И такие вечера с Роджерсом стали случаться иногда. Каждый в них делился своим, и на пару часов рабочий гул уходил из мыслей Старка.
А потом наступали семь утра следующего рабочего дня, и они с Эшем с головой уходили в остальные проекты «Старк Индастриз».
Тогда, очень давно, когда Тони пришёл к Дастину с просьбой сделать профиль Стива, тот, выслушав до конца, спросил «Значит ли это, что вы снова хотите занять прайм-тайм в усовершенствованных костюмах?». Тони тогда усмехнулся и уточнил, действительно ли Эш этого боится. А тот смотрел долго, серьёзно и ответил тяжёлое «Да». Но Тони не хотел; проекты компании уже были слишком важным лично для него, и он решил, что сможет успеть всё. Ошибался.
А теперь смотрел на Уэйна, который уже отложил планшет и наушники в сумку.
— Энтони? — услышал он Эша по внутреннему каналу. — Что по времени?
— Давай минут через пятнадцать. Дай только свободную переговорку на ближайший час. Ну или что ему понравится? «Галактика»?
«Галактика» была самым современным конференц-залом в Башне, с шикарным видом на город и мощными проекторами, при необходимости превращающими помещение во что угодно.
— Полагаю, Брюсу это не критично. Но у меня там через два часа презентация, это даже удобно. Ставлю бронь.
В улье заплодировали: миссия успешно подошла к концу. Стив улыбался, разговаривал с командой и Марией. А в следующую секунду нашёл взглядом Тони, улыбнулся персонально ему. И Старк понял, что очень трудно улыбнуться в ответ, хотя всё, на самом-то деле, было чертовски хорошо. И портить это «хорошо» для Стива не хотелось, поэтому через силу, но он улыбнулся. Получилось почти искренне.

С Уэйном не было необходимости улыбаться. И вообще — Тони это как-то резко осознал, пока они шли по Башне — теперь разговаривать с Уэйном было на порядок проще. Единственным значимым фактором в их общении всегда был и оставался результат, а в таком режиме Брюс Уэйн был великолепен.
Они с Эшем сели спиной к окну, предоставив Уэйну панорамный вид на Нью-Йорк. И Брюс задумчиво смотрел мимо них, разглядывал город. Тони не хотел торопить. Он и сам как-то… выдохся и чувствовал себя не лучшим образом.
— У меня проблема, — начал наконец Уэйн и посмотрел прямо и жёстко. — Я пытался решить её своими силами, но не смог. Сразу скажу, что готового решения у меня нет. Моя лучшая рабочая идея на данный момент — использовать нейросеть «О.К.О». Поэтому давайте так: я расскажу всё, что знаю, и мы подумаем.
Тони кивнул. На любое другое предложение подумать он бы сейчас ответил просьбой скинуть всё на почту и обещанием ответить по мере возможности, но Уэйну он был должен.
И Брюс начал рассказывать.
То, что услышал Старк, звучало невероятно дико в двадцать первом веке в сверхсовременном конференц-зале с панорамным видом на небоскрёбы Нью-Йорка. И не в последнюю очередь потому, что ничего из рассказанного не просочилось в прессу в полной мере — инцидент замяли очень быстро. По крайней мере, Тони не слышал ничего. Судя по ремаркам Эша, тот слышал лишь малую часть, хотя за новостями следил пристально.
В готэмском порту нашли брошенный грузовой контейнер. Внутри были мёртвые люди — нелегальные мигранты из Азии: дети и взрослые, пятьдесят два человека.
— Я без фотографий, — тяжело сказал Уэйн. — Но картину… сами можете себе представить.
Тони пытался уложить в голове услышанное. Получалось плохо.
— В этом оказался замешан один из субподрядчиков «Уэйн Энтерпрайзес». Как ты понимаешь, — болезненно улыбнулся Уэйн, — я должен был понять, что произошло, в деталях. Но на определённом этапе зашёл в тупик.
Тони встал, подошёл к кулеру с водой, выпил стакан залпом. Пожалел, что не устанавливают кулеры с виски.
— Почему ничего не было в СМИ?
— Кому-то заплатили, кто-то боится. Важно другое, хотя оно и следует из твоего вопроса, — Уэйн поймал взгляд Старка. — Это гигантская отлаженная сеть. Работорговля намного более распространена, чем мы себе представляем. Их схемы не получается отследить, там субподряды на субподряды — и теряются концы. О том, что это наш субподрядчик… Я узнал только спустя несколько дней. Даже я.
Тони знал, что могло стоять за этим «даже я». В некоторых вещах Уэйн был этичен до зубного скрежета, но этот же человек был когда-то Тёмным Рыцарем Готэма — и вряд ли здесь его могла остановить этика.
Уэйна задело за живое — пожалуй, настолько напряженным до нервозности Старк его не видел до сих пор ни разу. И Уэйн пришёл просить помощи. Значит, дело было поганым донельзя.
Тони снова сел, посмотрел прямо, смял пустой пластиковый стаканчик.
— Хорошо, в целом картина понятна. Теперь давай ещё раз детальнее. Человеческий трафик стал проходить через Готэм, и ты хочешь вычислить всю цепочку продавцов. Хорошо, но почему «О.К.О.», почему не сразу же ФБР?
— Потому что ты совершаешь ту же ошибку, что и я в начале, — ответил Уэйн. — Он не стал проходить, Тони, он всегда проходил. Через Готэм, Нью-Йорк, все большие порты страны. Ты пойми одну вещь…
Брюс рассказывал, и ощущение мерзости, тяжелой свинцовой мерзости наваливалось на Старка всё сильнее. И вроде бы вся эта информация всегда была известна, сейчас он мог вспомнить какие-то отдельные журналистские расследования, но пока это лично не касалось его самого… А Уэйн говорил о ничтожных процентах начатых и реально раскрытых дел; приводил статистику, которую удалось найти — по ФБР в целом и готэмской полиции в частности. Был предельно серьёзен; сказал невзначай, что только в одной Калифорнии зарегистрировано около миллиона случаев незаконной торговли людьми, и это один из самых проблемных штатов.
Это выбило Тони из колеи окончательно. Он, проживший в Малибу лучшую половину жизни, ни черта об этом не слышал. А Эш кивнул, сказал, что когда интересовался вопросом, на первом месте стояла Флорида. Уэйн подтвердил.
И от своей полной безграмотности Тони стало совсем тошно.
— Что я из этого вынес, — Уэйн подводил итог, и Тони попытался собраться с мыслями. — Хорошим результатом ФБР считает арест максимального количества членов картеля. Но на их место приходят новые пешки. Суды не дают ничего — я читал отчёты, и я видел на собственном опыте, — Брюс смотрел очень жёстко, Тони верил ему безоговорочно, — как они прикрывают друг друга за деньги. Поэтому возвращаясь к твоему вопросу — мне мало увидеть всю эту цепочку, я её с корнем выдрать хочу.
Эш рядом очень напрягся, Тони не мог не заметить.
— Цепочку тоже можно отстроить заново, Брюс.
Уэйн перевёл на Эша взгляд, от которого даже Тони стало не по себе.
— Со сломанными позвоночниками, Дастин, цепочки не отстраивают.
Пауза была короткой, но смертельно напряжённой. Стаканчик в руках Тони смялся окончательно. Пластиковые грани врезались в ладонь.
— Сломанные без суда и в индивидуальном порядке позвоночники глав картелей не… — Тони видел, как побелели костяшки Эша, — не то что бы наш нынешний метод решения проблем. Не метод Стива Роджерса.
— Экономически, — сказал Уэйн мягче, но смотрел по-прежнему тяжело. — Я-то предлагал ломать экономически. Но твой вариант рассматриваю как запасной.
— Ясно.
Эш разжал сжатый кулак, Старк тоже выпустил из рук чёртов стаканчик, спросил:
— Ты хочешь, чтобы мы перенастроили «О.К.О» на денежные потоки?
Это был самый очевидный способ добраться до финансирования картелей. Реализация, правда, попадала под целый список уголовных статей, но Тони чувствовал, что Уэйна это сейчас не особо останавливает.
— Давай рассмотрим этот вариант.
— Нет, — Старк выдохнул. — Брюс, я понимаю, ты взвинчен. Мёртвые дети в контейнерах, твой субподрядчик. Я понимаю. Но подумай трезво, что ты предлагаешь. Ты приходишь и говоришь «Старк, я хочу систему, которая будет следить за всеми финансами на планете, потому что потерял кошелёк и хотел бы найти». Даже если мы напишем такой код, — Тони старался не отводить взгляда, — мы, лично мы, потому что делегировать подобное — безумие… Это будет означать доступ «О.К.О.» к внутренним сетям банков всех стран мира. Не только банков — всей финансовой системы. Которая оказывается не просто в наших руках — а в руках Ц.Е.Н.Т.Р.а. Я никогда не думал, что это скажу, но это неоправданно чудовищный риск.
Уэйн смотрел всё так же немигающе, и Тони, не выдержав, назвал очевидное:
— Ты готов открыть коммерческие тайны «Уэйн Энтерпрайзис» по нажатию одной кнопки?
Брюс молчал. Думал.
— На самом деле, я планировал предложить свою компанию в качестве пилотного проекта.
Эш, тоже набравший себе стакан воды и подходивший было к столу, до места так и не дошёл — прислонился к стене. Старк устало потёр переносицу. Как спорить с человеком, который ради навязчивой идеи был готов — на самом деле был готов, это было очевидно — слить конкурентам всё самое тщательно охраняемое, Тони не знал.
— Не считай меня одержимым идиотом, — негромко сказал Уэйн. — Посмотри на это как на аудит. Полноценный аудит, а не тот, который делается к собраниям акционеров. И это было бы полезно для компании. Я понимаю, что дам доступ к этой информации тебе и Эшу, но считаю этот риск приемлемым.
Помолчал и добавил:
— Но твой аргумент о безопасности всей финансовой системы валиден тоже. Я же говорил, что готового решения у меня нет. Хорошего решения. И человеческих ресурсов, но они есть у вас. У меня есть только проблема. И деньги.
Тони передернуло, потому что Уэйн улыбнулся.
— Я же понимаю, что это станет дополнительной нагрузкой на Ц.Е.Н.Т.Р. Вложусь на столько миллионов, на сколько ты посчитаешь нужным. Но чтобы этой дряни в Готэме больше не было.
— В Готэме, не в Америке? — уточнил Эш. — И вы понимаете, что окупить это вы не сможете… никак?
— В Готэме, — теперь Уэйн посмотрел на Дастина куда спокойнее. — По крайней мере, пока. И будем считать это венчурным проектом.
— Венчурным, — Дастин наконец сел за стол снова. Закрыл глаза, сдавил переносицу. — На столько миллионов, на сколько посчитаем нужным. Можно, я буду откровенным?
Брюс кивнул.
— Вы с Энтони ненормальны.
Тони хмыкнул. Новостью это не было.

Они проговорили ещё минут двадцать. Тони выходил из переговорки менее уставшим, чем полчаса назад в неё входил — хотя и понимал, что это всего лишь временный выброс адреналина. А ещё он думал о том, как всё это придётся объяснять Стиву.
«Вернёмся к первой версии с тщательным допросом рядовых членов картеля. Это возможно?»
«Романофф будет в восторге…»
«То есть у вас есть возможность?»
«…а Роджерс категорически откажется, стоит ему это услышать. Но стоит попробовать».
«Почему бы вам в таком случае просто не привлечь агента Романофф?»
«Нет, Уэйн, за спиной Стива в Ц.Е.Н.Т.Р.е ничего происходить не будет. Не согласится — мне жаль. Но я с ним поговорю. И тебе советую».
Уэйн понял. И, кажется, немного успокоился. Они ещё немного поговорили у лифтов, Тони предложил гостевые апартаменты в Башне, раз Брюс оставался в городе до возвращения Роджерса, но тот отказался. Забытая фраза про упёртого мудака вспомнилась сама собой, вот только сейчас Старк бы её никогда не произнёс.
И Тони весьма слабо представлял себе, как будет объяснять Стиву, почему пытки — это единственно возможный вариант в сложившейся ситуации. Пытки. Стиву Роджерсу. Он не должен был в этом участвовать, просто дать добро на участие команды Наташи. И всё равно это было паршиво, Тони это понимал, а в свете того, что Стив всегда брал ответственность за любую операцию Ц.Е.Н.Т.Р.а на себя, Старк не сможет убедить его в том, что на этот раз она, эта ответственность, будет максимально разделённой.
Было тошно, но решение ощущалось правильным. Как он однажды Стиву сказал: «Я бы взял на себя ответственность за выбор; я научился с этим спать, но никоим образом не горжусь». Но и Уэйн был прав — пятьдесят два, а на самом деле, намного больше, мёртвых человека в порту, и сотни тысяч ещё живых людей в фактическом рабстве были достаточной причиной, чтобы засунуть некоторые нормы этики себе в задницу.
Задумавшись, Тони почти налетел на Эша, выходившего из переговорки — тот даже придержал за плечо. И усталость вернулась. Усталость, на самом-то деле, никуда и не уходила.
— Скажешь когда-нибудь, что со мной плохо работать, и я запущу программу обмена операционными директорами. Будет у тебя месяц в Готэме и прямое подчинение Уэйну. Как тебе идея?
Они шли по коридору, Эш ещё до этого сказал, что у него остаётся двадцать минут до встречи и это хорошая возможность урвать ланч. Дастин посмотрел очень устало. Не останавливаясь, начал загибать пальцы:
— Нормированный рабочий день — раз. Восьмичасовой сон — два. Три — чётко оговоренные сроки проектов, — Тони дернулся: в голосе Эша совсем не было эмоций. Как будто он говорил серьёзно. — Вы правы, Энтони, нечеловеческие условия. Но я как-нибудь выживу в Готэме. А вот как вы будете объяснять Стефану моё расписание и сколько вы — ну, или он — продержитесь, вопрос открытый.
Тони остановился сам и остановил Дастина:
— Устал?
Тот повёл плечом, но ответ, в общем-то, был очевиден. Тони многого себе позволить не мог, но вот дать это Эшу — мог и должен был:
— Может, ты после Сингапура отпуск возьмёшь?
Ночью Эш улетал на переговоры. Не самый лучший вариант с шестнадцатичасовым перелётом. И упёртые кретины, то есть стратегические азиатские партнёры.
Эш смотрел иронично:
— Отпуск, Тони? — медленно повторил он.
— Отправим тебя на Сейшелы, заблокируем корпоративный аккаунт, что там ещё.
Эш молчал, но это было не напряженное молчание, а какое-то… вымотанное.
— Ну, вдруг.
Эш даже не счёл нужным отвечать — нервно махнул рукой, направился в сторону лифтов — и Старк понял, что критическая усталость за два года накопилась не у него одного. Но и отказать Уэйну они не могли: не должны были, не имели права. Наркоторговля, человеческий трафик, теракты. Биржевые сводки. Совещание в два. Снотворное. Командировки. Седьмая кружка кофе.
К завтрашнему возвращению Стива, если он хотел положительного ответа, стоило стать более жизнеспособной моделью Тони Старка. Или хотя бы казаться ею. Разницы он не чувствовал уже давно.

---

"Даты смерти..." — Глава 8. Часть 0. — Что вы хотите от меня услышать, Энтони?

Название: "Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти"
Авторы:  Richard Hase и  Река Сена
Каноны: кроссовер MCU (каноны учтены до сентября 2016)/ трилогия о Тёмном рыцаре Нолана
Саммари: После событий "Гражданской войны" они встречаются на кладбище через четыре года, в годовщину смерти Марии и Говарда Старков. Энтони Эдварду Старку очень хочется спросить: "Стивен Роджерс, кто ты сейчас без маски?" И в этом они совпадают: Стив тоже хочет знать. Поэтому холодными от оттока крови пальцами Роджерс стягивает тонкое жидкокристаллическое волокно с лица.
Ворнинги: 0) corporate gen — это guilty pleasure обоих авторов, а у одного из них ещё и кинк на медицинской матчасти; 1) предпочитаем исключительно реалистичную часть MCU/ DC и смотрим канон только в той части, где нет пришельцев, ведьм, камней бесконечности и говорящих енотов. Поэтому будем считать, что ещё до описанных событий Вижн ушёл в закат постигать себя, прихватив с собой Ванду, и мы планируем дописать этот текст до того, как Стражи Галактики доберутся до Башни Старка; 2) есть много корпоративных ОМП, 3) нецензурная лексика и графическое описание гомосексуального секса.

Комментарий к главе. И тут внезапно корпоративный флешбэк на два года до событий первой части, NC-17, character study. Но для них это важно. Для понимания личностной динамики в таймскипе четырёх лет — тоже.

Глава 8. Часть 0. — Что вы хотите от меня услышать, Энтони?

Эш закрыл рабочий ноутбук и переложил его с коленей на стол.
Иногда — чаще всего это случалось по пятницам — остро чувствовался момент, когда стоит прекратить делать вид, что работаешь. У Старка этот момент наступил минут десять назад, и он пообещал вернуться с хорошим вином. Эш не имел ничего против. Они день провели в Министерстве обороны, вернулись с переговоров где-то около пяти, убили на обсуждение ещё часа два, а оставшееся время объясняли главам трех департаментов, что их ждёт с понедельника.
Это выматывало их обоих, но по-разному — Старка нервировали диктуемые условия и сами переговоры, Эша — необходимость вписывать в и так затянувшийся проект дополнительные человекочасы и отрывать команды от других задач. Но делить эту нагрузку с Тони ему было легко — Дастин помнил время, когда занимался всем один, подчас не имея на то официальных полномочий. И сам процесс не то что бы сильно давал ресурс, Эша радовал лишь результат, а до него… Но Эш помнил, как порой на протяжении нескольких месяцев спал по пять часов.

Как раз в один из таких периодов Старк пришёл в его кабинет года два назад. Эш помнил тот день очень чётко, потому что раздражение к заявившемуся в конце рабочего дня Старку было живо в памяти до сих пор.
Шумиха в прессе с Соковийским Договором и закрытием проекта «Мстители» более-менее спала — Дастин особо и не следил — но никаких изменений он, не последний человек во внешней разработке, не заметил: рабочие письма всё ещё не получали ответа. Эш давно направлял документы Старку формально, исключительно ради автоматических подтверждений полученной подписи. Иногда ждать приходилось по месяцу, но рано или поздно они всё же приходили. Пару раз он порывался отправить так договор о продаже души Энтони Эдварда Старка и проверить свою теорию о том, что Тони присланное не читал. Впрочем, этот факт в доказательствах не нуждался, а что потом делать с душой Старка, Дастин не знал. Тревор, его заместитель, предлагал повесить договор у входа в их опен-спейс. «Чтобы боялись», — пояснил он тогда. Но шутка вышла не смешной — по крайней мере, для них обоих. Эш знал, что Тревор не меньше него жил на работе.
И вот тогда вечером живой Энтони Старк пришёл к нему сам. Выглядел странно, говорил поспешно, не мог последовательно сформулировать мысль, перескакивая вопросами от одного проекта к другому. Дастин отвечал односложно, потому что устал тогда совершенно, а в искренний интерес Старка не верил — всё ждал, когда тот перейдёт к настоящей цели визита. И тот наконец остановился у самого стола, оперся на него и спросил в лоб: «Слушай, я почитал документы компании. Человеческим языком написаны только отчеты твоего направления. Кто писал?». Хотелось тогда ответить про литературных негров, но тратить на Старка даже такие крохи сил было жаль, и Эш бросил короткое «Я». «Идеально. Мне нужно то же самое, но по всем департаментам. Сколько мне доплатить, чтобы ты этим занялся?»
Эш в тот день собирался работать до двух-трёх ночи, чтобы с двухнедельным опозданием, но его ребята смогли завтра выкатить демо проекта заказчику. А Старк смотрел искренне и не понимал, почему Дастин так долго молчит. Может быть, думал, что подсчитывает сумму. Идиот. Тогда Старк казался ему непроходимым идиотом. Он почти сказал это вслух, но сдержался, поэтому итоговый ответ вышел сравнительно мягким. Эш коротко описал то дерьмо, из которого пытался найти выход последний месяц, и закончил лаконичным «Если я не ошибаюсь, Энтони, мониторинг разработки входит в ваши прямые обязанности. Перечитайте их. Они где-то в корпоративной вики. На первой странице».
Эш хамил. Более того, он чувствовал себя вправе, а Тони молчал и смотрел неотрывно, даже не моргая. А затем, к большому удивлению Дастина, ответил: «Действительно. Верное замечание. Я подумаю, что можно с этим сделать».
Старк тогда ушёл, оставив Эша в полном недоумении. Как потом признался сам Энтони, он вспомнил разговор с Роджерсом про колючую проволоку. Иногда нет смысла самому ложиться на неё, чтобы прошёл друг — иногда есть более лёгкие и изящные способы решения проблемы. Инженерные.
«Вики оказалась клёвой штукой. Я выяснил, что операционный директор — тоже отличная должность. К тому же, с обязанностями мониторинга. Даже офер тебе распечатал. Взглянешь?». Это уже было неделю спустя. Эш поначалу не мог отделаться от мысли, что Тони шутит. С такой небрежностью должность вице-президента не предлагают, но Старк был рабочим, заметно уставшим, и под цифрами зарплаты действительно стояла его подпись. Но Эш не верил. В первую очередь, тому, что сможет работать со Старком, а во вторую — что сам Старк понимает, что вообще значит «работать». Дастин мог вытаскивать свою команду ради её самой и результата, но вытаскивать компанию Старка вместо него самого Эш не собирался. Тот свой почти часовой монолог он помнил смутно, но Тони потом признался, что многое понял и это ему помогло. И теперь, спустя два года, Эш в это верил.

Сейчас Дастину работалось настолько спокойно, если сравнивать с прошлым, что это самое прошлое стало забываться. Он был счастлив, насколько работа могла приносить счастье. Спать, опять же, стал больше, хотя официальная нагрузка только увеличилась. Со Старком оказалось удивительно легко выкатывать инженерные решения, а переговоры и презентации этих решений для заказчиков Эш старался брать на себя. Старк мог прийти и устроить на переговорах впечатляющую, зрелищную демонстрацию возможностей холдинга; развернуть перед собеседниками большую картину с перспективами на следующие пару десятков лет; и порой всем этим практически испугать контрагентов. Старк думал слишком масштабно. Дастин же умел говорить с людьми бизнеса и государственного сектора на понятном им языке, успокаивая и получая при этом большие бюджеты. Быстро оценив ситуацию, Тони с легкостью отдал ему эту часть работы.
А потом у Эша был день рождения, о котором он совершенно забыл, и Старк принёс в мастерскую шампанское и завернутую в подарочную бумагу папку с документами. Кажется, Старка удивлённый до глубины души Дастин по-хорошему забавлял. А удивляться было чему: Энтони подарил юридически безукоризненно составленный договор купли-продажи своей души в пользу Дастина Эша. С подписью Тони, нотариальными печатями, в двух экземплярах.
«И как вы узнали?», — спросил тогда Эш. Он и не пытался скрыть свою реакцию, которая была смесью благодарности за признание всего того, что Дастин делал пятнадцать лет с чем-то совсем личным. «У нас многотысячный офис, — Энтони тогда небрежно пожал плечами. — Да они знают, с кем я спал в прошлые выходные, когда даже я этого не помню. Забавно, но когда мне рассказывали про ту твою шутку, думали, я разозлюсь». Как раз в это Эш верил — настоящего Старка даже сейчас мало кто знал.
Один экземпляр Дастин оставил себе, не представляя, что с ним ещё можно сделать. На втором зачеркнул своё имя и вписал название департамента, в котором последние семь лет проработал на «этого ублюдка Старка». Отдал Тревору, тот удивился не меньше самого Эша — видимо, именно так это выглядело со стороны — но договор взял. Недавно, заглянув в бывший офис, Эш заметил, что договор так и висит на фронтовой доске опен-спейса. Ребята это заслужили. Старк, скорее всего, знавший о судьбе второго экземпляра, ни разу слова не сказал.

А сейчас у них был вечер пятницы, и они плавно закончили эту рабочую неделю в апартаментах Эша. Чаще всего Старк звал к себе — его личные комнаты мало чем отличались от рабочих, и если нужно было что-то довести до конца, но не горело по срокам — почему нет. Эшу нравилось пару часов в неделю обсуждать с Энтони что-то, напрямую не касавшееся текущей работы. В конце концов, за неделю у обоих накапливались несрочные новости, ими было приятно и полезно обмениваться. Пятницы были подходящими для этого днями.
Эш, сняв очки, потёр глаза ладонями и понял, что на самом-то деле совсем устал. Не настолько критично, чтобы мозг отключался, но заметно. Возможно, сегодня стоило просто лечь спать, но дверь уже открылась и Дастин вскинул голову на звук.
— Всё в порядке?
Тони прошёл в комнату с бутылкой вина и двумя бокалами, поставил всё на столик.
— Да, — Эш заодно протёр очки до того, как надеть. — Глаза устали, наверное.
— Зато представь, насколько устал мозг Саммерса.
Дастин усмехнулся. Ричард Саммерс не желал выходить у Старка из головы.
Эш сегодня часа два пытался ему доказать, что пожелания их прекрасного министерства никак не вписываются в их же не настолько прекрасный бюджет на разработку. Потом, по дороге обратно, Старк спросил, как Дастину удаётся не желать им мучительной смерти вслух. «Опыт» — «Всегда было интересно, где ты такого опыта набрался?» — «Вы когда-нибудь слышали, чтобы я желал вам смерти вслух? А это были долгие пятнадцать лет, Энтони».
Старк успокоился только в офисе, да и то, как оказалось, не до конца.
— Тони, вы слишком много о нём думаете. Забудьте, в следующий раз добьём их, никуда не денутся.
— Так ведь в следующий раз снова выебет нам мозг, — Старк разлил вино по бокалам и посмотрел с надеждой и лёгкой иронией — Эш давно научился её видеть. — Может, ты с ним просто до следующей встречи переспишь, а? Успокоится, будет искренне рад тебя видеть.
— Хочу заметить, что не я говорю и думаю о нём весь день, — легко ответил Эш, возвращая шутку.

То, что Эш — гей, в компании стало известно очень быстро. В первые годы это было… сложно. Дастину было двадцать два, он пришёл в «Старк Индастриз» после стажировки в ней же, и не знал совершенно ничего о том, как выстраивать собственную жизнь. Ошибочный секс с коллегой и полупринудительный каминг-аут — сейчас вспоминать об этом было смешно, но тогда Дастин не понимал, как с этим работать. Вернее, как можно работать по десять часов в сутки и пытаться строить личную жизнь вне этой работы. Отношения не складывались, с коллегой действительно произошла ошибка, мир казался ему чертовски странной штукой. Тогда он попробовал спать с женщинами, и это было хуже, чем ничего.
А потом — Эш осознал причинно-следственные связи куда позже — с ним на корпоративных вечерах стали знакомиться люди, которые всё знали о нём, но которых совершенно не знал он; ему, выросшему в маленьком городке на Среднем Западе, тогда и в голову не приходило, что внутри корпорации есть активное ЛГБТ-коммьюнити. Эш был молод и наивно пытался строить отношения, совершенно не умея это делать.
И где-то к тридцати Дастин мысленно сказал «всё, хватит», потому что, критическим взглядом оценив происходящее, понял простую вещь: работа даёт ему больше ресурса, чем любая личная жизнь. Он трезво осознавал, что, скорее всего, бывают правильные, хорошие, ресурсные отношения, но пока он будет их искать, потеряет несоизмеримо больше: рабочую экспертизу, кайф от выполненных проектов и стремительную карьеру.
И Эш научился с этим жить, разделяя работу и хороший секс со случайными партнёрами. Это сделало его жизнь проще; Дастин даже мог бы сказать — счастливее, потому что полученный на работе ресурс больше не тратился зря. Он два-три раза в месяц по выходным шёл в неплохой клуб, известный в узких кругах, выбирал того, кто нравился больше, и не скрывал ровным счётом ничего: хороший секс на одну ночь, уважение к личным предпочтениям, ничего за рамками этого на утро. Иногда всё шло правильно, иногда… иногда Дастин говорил партнёру на следующий день: «Это нормально, что во время секса возникает некоторая эмоциональная привязанность. Ничего, это быстро отпустит, и нет, мы не поужинаем вместе».
Ресурс, конечно, больше не тратился, но годы шли и Дастин не мог отрицать очевидного — он, ресурс, от такой физической нагрузки и не прибавлялся. Иногда он пытался понять, почему у него самого не возникает желания продолжить; может быть, переспать хотя бы ещё раз; может, самому пригласить на ужин; может быть… Но желания не возникало. Дастин любил секс, но эмоционально не вкладывался. Случаи, когда вкладывался хоть немного, помнил до сих пор — и их было ничтожно мало.
А весь ресурс уходил в работу. Может, поэтому его так и любили в департаменте. С Эшем хотели работать — он отсеивал по два десятка резюме каждый месяц. Все знали, что Дастин Эш не проваливает проекты, а текучка в его командах минимальна. Хороший показатель — это говорили вслух, открыто, и Эш не отрицал. В конце концов, он действительно любил своих людей и когда-то стоял между ними и Старком, не давая тому похерить всю разработку окончательно. И от этой отдачи со стороны своих ребят он тоже добирал ресурс. Однажды в коридоре он услышал: «У вас, наверное, за факапы имеют без смазки не только фигурально? — А что, завидно?». Спрашивавшему ответил Стивен, один из лучших архитекторов департамента — да и компании в целом. Эш тогда притормозил за углом переговорки, дослушал диалог до конца. И улыбался. Потому что, чёрт побери, лояльность команды нельзя было купить, а она у Эша была. И такие моменты из жизни — он давно себе в этом признался — радовали выбросом эндорфинов даже больше, чем хороший оргазм.
Но иногда были неудачные месяцы, совершенно неудачные недели и абсолютно никакие вечера пятницы, субботы и воскресенья, в которые не хотелось ничего. С этим Эш тоже научился жить. Ничего хорошего в этом не было, но — научился.

А сейчас Энтони смотрел почти укоризненно, и Эш повёл плечом.
— Технически, у нас с вами вполне равные исходные данные. Я бы даже сказал, что ваша должность выше, что суммарно должно дать Саммерсу большую степень спокойствия. Если вы почему-то думаете, что однополый секс его успокоит.
Вышло странно. Даже грубо, совсем не шутливо. Тони перестал улыбаться. Сделал глоток вина и довольно резко спросил:
— Что не так? — Тони посмотрел на бокал, выпил ещё. — Если это я задел, то прости. Если это что-то личное… не знаю, Эш, можешь и рассказать.
Старк не задел. Обычная, на самом-то деле, была шутка. Эш просто устал, но от чего конкретно, не смог бы ответить даже себе. Стоило бы просто сменить тему — у него был отложен целый список для обсуждения — но Старк смотрел слишком внимательно.
А Эш внезапно понял, что узнает происходящее: он сам приглашал инженеров по одному на ланч, если видел, что их работоспособность падает по каким-то не известным ему, не связанным с рабочей нагрузкой причинам — это было важно знать, от этого зависели проекты. И сразу стало легче, понятнее: Эш точно знал, что не нуждался в таких разговорах сам.
— Давайте представим, что уже рассказал, — Дастин потянулся за своим бокалом. — И вернёмся к личной жизни Саммерса. Ну, или у меня есть длинный список того, что я хочу обсудить из технического.
Но Тони теперь полулежал в кресле, смотрел с интересом, и Эш понял, что ему не дадут перевести разговор в другое русло так просто.
— Энтони, оно вам не надо.
— Это ты лихо за меня решил.
Тони говорил доброжелательно, ровно и с нескрываемым интересом.
Дастин выпил половину бокала за раз. Объяснять Старку, почему обсуждать свою личную жизнь с ним — плохая идея, не входило в планы Эша на пятницу. Совсем не входило, но Тони всем своим видом показывал, что входило в его. И это внезапно добавило азарта.
— Хорошо, Энтони. А если я спрошу то же самое у вас, чем будете отбиваться? Сделайте работу за меня, а то аргументы не придумываются — слишком устал.
Старк молчал, крутил в руках бокал, больше не улыбался.
— А ты спроси.
Легкость во фразе была наигранной — и Тони, похоже, тоже слишком устал, чтобы это скрыть.
И Эш понял, что разговор становится тяжёлым, такие хорошим не заканчиваются, и вот сейчас он ещё мог это остановить. Но Старк смотрел прямо и чертовски серьёзно, и Дастин понял, что тот не шутит.
Почему, собственно, он решил, что Старку есть, с кем о подобном говорить? Порой выходило, что он суммарно за сутки видел Тони больше, чем кто бы то ни был. Не было у Старка никого для таких разговоров. «Приглашать Энтони на ланч — плохая идея». А не приглашать…
Дастин долил себе вина.
— Я скажу, как я это вижу со своей стороны. Ещё раз — со своей стороны, — на этот раз глоток был коротким, и вкус вина Эш почти не ощутил. — Вы ушли в работу. Лично я считаю это нормальным. Я не читал газеты, старался фильтровать слухи, и, в целом, это не моё дело. Но, насколько могу судить, вы до конца не поняли, хватает ли вам работы для счастья. Я помню, как мы однажды работали до полтретьего ночи, а на следующий день Сэт упомянул девочек с кутежа в «Сохо», — Эш смотрел на Старка и до конца не осознавал, что говорит это вслух. — Поэтому мой вопрос: зачем вам это, Энтони? Вот это поддержание образа? Вы же понимаете, что одноразовые связи, они… — Дастин понял, что говорит уже не только о Старке, — могут в какой-то момент перестать давать силы. И это нормально. Может, вам просто страшно это осознать до конца и нужно услышать от кого-то. Не знаю, Тони. Я никогда по-хорошему не умел в такие разговоры.
Вопреки ожиданиям, Старк почти улыбался, хотя Эш бы на его месте послал к чёрту. Характер этой полуулыбки Дастин не понимал, и это сбивало.
— Да я про своих девочек ещё после ухода Пеппер всё понял. Ты мне лучше скажи, Эш, что у тебя-то не клеится? Тоже кажется, что если красивое тело на одну ночь заменить… не знаю, высокотехнологичным протезом с обшивкой из натуральной кожи, ничего не изменится?
Старк высказался прямо до грубости, и его сравнение Эша нехорошо дёрнуло, а потом он понял, что Энтони прав. Не изменится. Про своих партнёров Дастин тоже всё понимал, и теперь смотрел на Старка, а тот больше не притронулся к вину, даже бокал отставил.
— А если это тело на одну ночь заменить на Тони Старка, будет иначе? Почувствуешь разницу?
Секунда на осознание сказанного была сложной. Пальцам стало холодно и липко, сердце забилось чаще не от алкоголя. Эш бы никогда не хотел слышать подобное. Никогда. Эш за эти два года работы ни разу не позволил себе думать о Старке в этом ключе. Ни одного. Чёртова. Раза. Потому что более болезненных мыслей ещё надо было поискать, а Эш мазохистом не был.
— Как вам этот вопрос вообще в голову пришёл?
Дастин был немного зол, и на себя, и на слишком спокойного Старка, который, при этом, совершенно не отводил взгляда. Тони словно не понимал, что нарушил границу; смотрел, считывал реакцию — скрывать её Эшу было как-то поздно — и не понимал.
— Ты про ход решения? Ну, смотри, у нас не так много вариантов. Со случайными мальчиками у тебя такая же ерунда, как у меня со случайными девочками, отметаем. Я краем уха слышал, что та новая блондиночка из пресс-отдела, менеджер по связям, как её…
— Стейси, — на автомате подсказал Эш.
— Да, Стейси. Слышал, она была серьёзно на тебя настроена. Больше не слышал ничего, видимо, тебя перспектива не вдохновила. Исков за сексуальные домогательства в нашем гетеросексуальном департаменте нет, из чего я делаю вывод, что с инженерами ты тоже не спишь. Комбинаторика, мы же просто перебираем варианты, верно? — Тони был дьявольски спокоен. — Весь наш топ-менеджмент женат или, что хуже — замужем. В выборке на основании твоих критериев остался только я.
Дастина внутри трясло. Старк не понимал; Старк шутил, пусть и на грани, и провоцировал — а у Эша не было, теперь совершенно не было сил этой провокации противостоять. Алкоголь и усталость рушили стену спокойствия.
— Каких, к чёрту, критериев?
— Добрать ресурса в хорошем сексе на одну ночь. Скажешь, что не заинтересован? — Тони по-доброму усмехнулся. — Ну, скажи. Никогда не видел, что бы ты врал мне, так хоть посмотрю.
Эш потянулся за бутылкой, но остановился. Пальцы немного дрожали. «Это усталость и алкоголь». Нет, не они. И всё же он долил себе вина, снова выпил много одним глотком, почти почувствовал вкус. Откинуться в кресло было хорошей идеей, снять очки, закрыть глаза, не смотреть на Энтони. Немного успокоиться.
А перед глазами, как назло, были картинки возможного — красивые, правильные, по-хорошему возбуждающие. Он не любил Старка, даже не был влюблён, да и вряд ли когда-либо будет. Но Тони, а точнее, работа с Тони давала ему чертовски много ресурса, и Эш был почти зависим от этого — что, в принципе, плохим не считал. Но рассматривать Старка как… партнёра на ночь Эш себе не позволял никогда. Это могло бы быть слишком хорошо, чтобы потом довольствоваться меньшим; или слишком плохо, и тогда он терял несоизмеримо большее — рабочее взаимодействие.
Эш это понимал, и понимание успокаивало.
— А не пойти бы вам к чёрту со своей благотворительностью, Энтони?
— С чего ты решил, что с ней, — голос Тони звучал странно, и Эш открыл глаза. Теперь Старк был серьёзен. — Думаешь, я устал от этого цирка меньше твоего? Я подумал сейчас, и эта идея больше не кажется мне чисто теоретической. Странной тоже не кажется. Я тебе даже вроде нравлюсь в рамках обсуждаемой концепции, идея секса на одну ночь тебе тоже близка. Так что не так, Эш? Рабочие взаимоотношения боишься сломать?
Старк подался вперёд, и прервать зрительный контакт Эш никак не мог. Тони не врал, в его взгляде отчётливо отражалась усталость — застарелая, с которой тот умел работать, но сейчас не счёл нужным скрывать. На людях Тони Старк был совсем другим.
И Эш перестал понимать, почему занял оборонительную позицию, если сам Старк хотел быть настолько откровенным.
— Нет, наверное, не боюсь. Но это плохая идея, она ничего не исправит.
— А что исправит?
Искренность вопроса Старка даже забавляла, и Эш ответил в тон:
— Любовь до гроба и регистрация брака в мэрии Нью-Йорка. Что вы хотели услышать?
— Что-то в этом духе, а то ты совсем ушёл в себя, — и это тоже было сказано совершенно искренне. — Слушай, в долгосрочной перспективе это не решаемо, но смени горизонт на полмесяца-месяц. Тебе ночь со мной на такой период даст ресурс? Потому что мне, скорее всего, даст. Не помню, когда последний раз спал с тем, кому действительно бы доверял.
Эш поставил бокал на стол очень неуклюже, пальцы ощущались деревянными. Больше никакого вина. Старк был здесь, рядом, предельно серьёзным. Открытым. Он больше никогда не предложит, он вообще не должен был предлагать. Глупая болезненная идея. Старк не понимал последствий — но и он, Эш, не понимал, как может отказаться сейчас. «Не помню, когда последний раз спал». Да Дастин вообще никогда не спал ни с кем с таким уровнем доверия. Кажется, это будет именно тот вариант, после которого меньшего не захочется. Эш это понял совершенно отчётливо и представил последствия для себя. А потом представил, как сейчас он скажет это Старку и тот отступит, потому что — Дастин это знал — долгосрочное эмоциональное состояние операционного директора компании для него важнее какой-то одной ночи. И больше никогда не предложит, и Эш никогда в своей чёртовой жизни не узнает, как бы оно могло быть. Это было… невыносимо.
— Запоздалый вопрос, — собственный голос казался почти пьяным. — Я думал, вы только по женщинам. Или?
— Да всякое было в МИТ, — Тони задумался. — И немного после. Но если мы про последние лет десять, то да. Это критично?
— Вам не кажется, что это я должен был спросить?
Напряжение медленно отступало, и Эш понял, насколько быстро опьянел с, по большому счёту, одного полного бокала — так обычно происходило от совсем критической усталости. А Энтони почти улыбался в ответ.
— Ну, прости.
И он встал, подошёл к креслу, Эш поднялся ему навстречу. Энтони стоял близко, совсем близко, но расслабиться не получалось. Установка «Тони Старк — не сексуальный объект» крепко въелась в подсознание за два года, а в следующую секунду Тони просто поцеловал, совсем легко, почти ласково. И Эш почти смог ответить.

Это уже было не опьянение. Адреналин всегда перекрывал опьянение, эндорфины — адреналин, а их всех — желание, которое с таким трудом удавалось сдерживать. Эш расстёгивал пуговицы на рубашке Старка как-то слишком медленно, а Тони не торопил. Эш собирался с мыслями, под пальцами ощущалось тепло чужого тела.
Хочет Тони хорошую ночь — получит Тони хорошую ночь. Дастин это умел. Но он ничего о Старке не знал, как и обо всех своих партнёрах. В таких случаях он всегда спрашивал — так было проще и эффективнее.
— Наверное, всё же спрошу, — Эш скинул рубашку с плеч Тони, и тот бросил её на кресло. — Особые предпочтения, физические травмы, что-то ещё, что мне стоит учесть?
Но Энтони удивил: усмехнулся по-доброму, отвёл взгляд, и через мгновение посмотрел изучающе снова.
— Я на удивление не хочу задеть, Эш, но подобные вопросы мне задавали самые дорогие девочки из тех, кого я покупал. Если это сейчас… — Старк явно подбирал слова, — если этот формат секса для тебя в данный момент приемлемее остальных, давай на этом закончим.
Дорогим эскортом Дастина ещё никто не называл. Впрочем, Старк и не назвал, а в сказанном был прав. Но больно от слов было. Очень больно. В первую секунду Эшу показалось, что он протрезвел, и отчасти опьянение действительно ушло.
Он задал обычные вопросы, зная ответы на которые, на партнёра можно было не тратить эмоциональный ресурс. Сработала привычная схема, от которой ему было очень сложно отойти. Но им обоим было нужно другое, и Старк сейчас имел полное право сравнивать, да и, в общем-то, сравнение напрашивалось.
Эш расстегнул свою рубашку.
— Да нет, не задели. Вы же сказали «самые дорогие».
Но Старк понял невысказанное извинение — притянув ладонью за шею, поцеловал ещё раз. Дастин не думал, что ответить, искренне ответить будет настолько легко, и следующий поцелуй начал уже сам.

Тони отзывался на всё — и на лёгкие касания к плечам, и на более сильные к пояснице. Эш проводил ладонями по всему телу Тони, сначала изучающе, потом в полную силу — и Энтони расслаблялся, а Дастин не мог поверить, что да, он это может и делает. И Старк не против. Энтони Старк, которому он был безмерно благодарен за лучшие два года своей жизни. Охуительно прекрасный Энтони Старк.
Об этом было невозможно не думать. Особенно когда некоторое время спустя Тони лежал под ним, смотрел расслабленно, с лёгкой улыбкой. Эш понял, что дышит, как попало, словно ему снова шестнадцать, а вместо крови тестостерон. Но ему было тридцать пять, а Энтони… лет на семь больше. Это не имело никакого значения, когда Эш потянулся за поцелуем, долгим, глубоким — он понятия не имел, нравятся ли такие Старку, но тот отвечал, а Дастин не помнил, когда сам хотел подобного в последний раз. Хотел сейчас. Наутро пожалеет, сейчас — хотел.
Тони притянул за поясницу, Эш не возражал — более того, ему это чертовски нравилось. Вот это ощущение сильных ладоней на пояснице — нравилось всегда, и Старк, словно отследив, сжал сильнее, провёл рукой до лопатки. Эш благодарно выдохнул в поцелуй. Скрывать реакцию не хотелось; да и было не нужно, и осознание этого обостряло ощущения ещё сильнее. Он поймал взгляд Тони — тот тоже не был до конца осмысленным — и попытался сформулировать ощущения:
— Я, кажется, хочу…
— Быть сверху? — Тони спас его от неловкой паузы. — Определённо хочешь. Не то чтобы я возражал. Расслабься, Эш. Если что-то будет не так, я скажу.
Ощущения. Ему было… непривычно. Ты идёшь в клуб, ты точно знаешь, чего хочешь; ищешь партнёра по предпочтениям, собственным, по большому счёту. Для Эша так было всегда. С Тони он не мог понять до конца, как видит их секс. Но Тони всё так же искренне отзывался, когда Эш проводил рукой по груди и ключицам, лёгкими движениями захватывая плечевые мышцы.
Всё это было важным. Дастин понял это, когда вместо ладоней коснулся кожи губами. Это были лёгкие поцелуи, он, лично он себе не мог пока позволить других, а Тони лёг так, чтобы Эшу было удобнее. И приобнял за чёртову поясницу.
И Старку было хорошо. Старку было очень хорошо, потому что когда Эш на секунду отвлёкся от ключицы, посмотрел на Тони, тот откровенно был мыслями не здесь, но взгляд отследил. И внезапно резко притянул за шею, заставил смотреть в глаза. Мутный взгляд. Тони хотел его не меньше.
— Ты ведь не через силу?
— Вы идиот.
— Да. Большую часть времени. Отвык.
Вместо ответа Эш решил попробовать то, что всегда заводило его самого с пол-оборота — коснулся поцелуем шеи. Но Тони напрягся, впервые за всё время; Эш не был эгоистом и легко отстранился, едва заметно кивнув. Предпочтения в сексе не всегда должны совпадать, это нормально. Впрочем, Дастин хотел дать Энтони больше, чем просто секс. Сейчас он был готов отслеживать всё в Старке — и это по-хорошему удивляло его самого. А ещё накрывало возбуждением практически от всего — от поцелуев, лёгких касаний, того, как Тони, Энтони Старк, касался его бёдер, и даже чёртовы джинсы не мешали всё чувствовать.
У Эша случалось, что случайный секс длился меньше, чем время, на протяжении которого он сейчас целовал каждый сантиметр тела Тони, а тот благодарно подставлялся, силой прикосновений к плечам выражая одобрение. Оказывается, Эш всё это умел, просто забыл.
Наконец стало легко, спокойно — Дастин понял, что внутреннее напряжение отпустило. И в этот момент Энтони вплёл ладони в его волосы, самую малость потянул, притягивая к себе, и Эш бы откровенно простонал в этот поцелуй от избытка эмоций, если бы был моложе. А сейчас это просто накрыло всем и сразу — ощущением Старка под собой, горячими поцелуями, которые Тони поддерживал с не меньшим желанием, собственным возбуждением.
Эш рывком приподнял Тони на постели, уже смутно понимая, что делает. Он сидел на бёдрах Старка и просто разглядывал, а тот опирался руками о постель и был охуительно прекрасен.
— Вашу мать, Энтони.
Эш бросил это на эмоциях и рвано — дыхание сбивалось — а Старк просто закрыл глаза и улыбнулся. И Эш не удержался, провёл ладонью по открытой шее Тони, а тот лишь усмехнулся и подставился сильнее. Дыхание перехватило окончательно. Эш не был железным, у него были свои триггеры в сексе, он мог сдерживаться до определённого момента, но не вот так, не когда накрывало всем сразу.
Он впечатал Старка в постель, не убрав руку с шеи. «Я скажу, если что-то будет не так». Но Тони молчал, его дыхание было таким же неровным, и Эш в какой-то момент поверил, что тот действительно скажет, и перестал отслеживать Старка с излишней щепетильностью. Он целовал — властно, сильно — сжимал шею, плечи, вплетал ладони в волосы — пряди скользили сквозь пальцы, а Эш продолжал целовать и ощущал всем телом, насколько Тони возбуждён.
И чёртов ремень. Чёртов ремень на джинсах Старка не желал сниматься одной рукой, и Эш провёл по члену так, сквозь ткань, и всё это было реальным: тёплая поверхность ткани, явная эрекция, Тони Старк. Поцелуя не вышло — Эш просто выдохнул горячий воздух в шею Энтони, выпрямился, грубо и резко вытащил мешавший ремень, откинул в сторону. Тони привстал на локтях. Дастин было подумал, что перегнул с этим, но Энтони просто помог стянуть с себя одежду, и Эш окончательно понял, что хочет его, и что это было нормальным, правильным, единственно возможным сейчас вариантом. Потом он будет видеть Старка в мастерской, рабочего, уставшего или полного энтузиазма; он будет видеть его на презентациях. Но сейчас Энтони не боялся выглядеть перед ним просто чертовски сексуальным мужчиной, и этот контраст больше самой физиологии отключал мозг — Эш перестал думать, и уже Тони раздевал его, спрашивал какие-то элементарные вещи про смазку и презервативы, а Дастин гладил всё, до чего мог дотянуться — бёдра, шрам на груди, плечи — вовлекал в поцелуи, касался члена, ловил горячее дыхание самого Старка, и тот замолчал.
А Эш, оказывается, отучился долго терпеть возбуждение. В случайном сексе оно не растягивалось во времени настолько, он не успевал прочувствовать эту мутную эйфорию до конца. Забыл, а Старк напомнил.
— Дастин.
Эш понял, что какое-то время просто нависает над Энтони, бездумно смотрит, пытается успокоиться, чтобы не кончить, как мальчишка, от одного прикосновения к своему члену. А, Старк, как назло, коснулся — провёл мягко, по всей длине, и повторил снова, и ещё раз, движения становились всё чаще и сильнее, и это было невыносимо совершенно. Эш, чётко понимая, что нужно включить мозг, ничего не мог с собой поделать — прижимался сильнее, выдыхал в голос, шептал какие-то глупости.
Он себя таким не помнил, но стыдно не было, Тони сам ловил его губы, нервно прикусывал и тянулся вновь.
Эш отстранился так же резко, как поддался минутной слабости. Он хотел хоть немного сбавить темп; и смотреть на Старка не было никаких сил.

Дастин вернулся со смазкой и пачкой презервативов. Эмоционально стало легче, но физически он всё ещё чувствовал себя пьяным от эндорфинов — жалкий бокал вина давно не играл никакой роли — и почти уставшим от желания. Старк сидел на постели и, с большой вероятностью, чувствовал себя так же — Эш поймал его взгляд. Это ощущалось. Он сел напротив, снова провёл ладонью по шее, и Тони закрыл глаза, откинувшись на неё. Дастин сжал пальцы, захватил пряди волос, до которых смог дотянуться. Ему очень давно не было так хорошо под сексуальным возбуждением. Немой диалог с Тони вышел на совсем запредельный уровень доверия — Эша снова внутренне трясло — и он потянул Старка за собой на кровать.
Боль Тони тоже не скрывал, но смазка была с лидокаином, и Эш знал, что надо подождать, дать привыкнуть — и он просто временно не позволял Энтони менять позу или резко двигаться, сильно придерживая за бёдра. И сам на какое-то время стал сгустком нервов, медленно двигаясь внутри Тони.
Страх, что Старку, в общем-то, может не понравиться и без боли, отрезвлял. И Эш старался не давать ему уйти в чистые ощущения, накрывал губы поцелуями, заставлял себе отвечать, и когда Тони почти до боли сжал его поясницу, тихо выругавшись на грани стона, Дастина снова отпустило.
— Это нормально, — он не знал, кого успокаивал больше: себя, чтобы не сорваться в привычный для опытных партнёров темп, или Старка, который, в общем-то, постепенно заметно расслаблялся.
Дастину уже было слишком хорошо, жарко, почти душно, Тони ответил что-то в тон, но Эш не услышал, и понял, что почти вбивает Энтони в постель, а тот подаётся навстречу, чтобы Эшу было удобнее, и… как же он его хотел; и хотел, чтобы Тони тоже ощутил всё это, всё самое хорошее, что можно получить от секса.
Эш сменил позу совсем немного, потеряв в интенсивности своих ощущений, но давая Тони почувствовать проникновение иначе, под другим углом. И тому это понравилось: он с улыбкой закусил губу, закрыл глаза, откинулся на подушку, и Эш понял, что угадал. Пришлось отстраниться, почти сесть, и двигаться принципиально иначе, медленнее, вывереннее. Эш старался проводить ладонью по члену Старка так, как бы хотел для себя, да и в целом знал, как его движения должны совпадать с ощущениями Старка внутри. Контроль отвлекал, и накатывавший было оргазм отступил, но это было глотком свежего воздуха и совершенно не разочаровало. Ему не нужно было чувствовать, он и без того знал, как именно сейчас должно быть Старку, и Тони стонал — тихо, совершенно искренне; сжимал простынь, проводил по волосам, выгибался, заметно пытался подстроиться под ритм — Дастина от этого зрелища совсем бросило в жар — и улыбался. Энтони Старк улыбался. Такой красивый, открытый, талантливый и охуительно умный Тони Старк позволил себе расслабиться в постели с ним, не побоялся это показать и отдавал слишком много. Отдавался слишком явно.
А потом сперма текла между пальцев, Энтони с силой притягивал к себе для поцелуя, и стонал уже сам Дастин, потому что это было круче оргазма — он не понимал до конца, что с ним происходит — хотелось плакать, смеяться, а ему было тридцать пять, и он даже не получил физической разрядки, которая, на самом-то деле, нахрен ему не сдалась.
Трясло, теперь не только внутренне. Эш чувствовал слишком много разом, ему было дурно. Настолько хорошо, что физически дурно. Что с этим делать, он не знал. Сжимал простынь, прислонялся лбом к ней же, пытался отдышаться. «Какая-то дешёвая истерика». Тони молчал, просто с силой проводил по спине, почти болезненно, вдоль позвоночника. Наконец Дастин выпрямился на локтях, посмотрел на Старка — взгляд фокусировался с трудом — а тот смотрел серьёзно, насколько это позволял только что полученный оргазм.
— Я в порядке, — Эш попытался произнести это максимально спокойно. — Ерунда, я в порядке, Тони. Я как-то…
— Эмоции?
Старк, как всегда, был чертовски верен в формулировках. Эш тихо рассмеялся, и стало легче.
— Эмоции, — трудно было не согласиться. — Отвык. Сейчас отдышусь.
Тони сжал плечо, почти по-дружески, и его ладонь скользнула до поясницы. Эш выдохнул полной грудью, сердце успокаивалось, дышать постепенно становилось легче.

***

Старк не видел такого раньше. Видел похожее. Его любовницы могли плакать от оргазма, впадать в эйфорию; но что происходило с Эшем, Тони до конца не понимал. Потому что Дастин совершенно точно не кончил, а эмоции — чистые и яркие — были. И это было что-то кардинально новое в Эше, Тони никогда бы не думал, что увидит его таким.
Рука на пояснице была влажной, Тони провёл по спине Эша ещё раз, и тот снова лёг на простынь, закрыв глаза. Старк расслабился и лёг рядом. Тело приятно отзывалось на каждое движение — полученный оргазм был хорошим, ярким, Тони на его пике чувствовал себя где-то не здесь, что бывало редко.
Когда у него случался секс с профессионалками, он старался не думать ни о чём, и это ощущалось правильным. Эгоистичным, редко удававшимся, но правильным. Любовницы на одну ночь требовали внимания и, несмотря на то, что Тони никогда не был против такого расклада, для себя с ними добирал меньше. А сейчас он лежал и осознавал, что Эш намеренно постепенно доводил его до потери контроля, когда в итоге оргазм ощущается не просто физической разрядкой.
Когда он этот контроль потерял, Старк помнил нечётко. Просто в какую-то секунду дискомфорт исчез, а потом стало слишком хорошо, чтобы думать, почему. Случается. Если бы это в сексе случалось чаще, Тони был бы счастливее. И вспомнился прошлый опыт, почти забытый, скорее ощущения прошлого опыта с мужчинами — хаотичные, несвязные, с каким-то негативным оттенком. Впрочем, он всегда понимал, что это вопрос правильно выбранного партнёра на ночь, а ему, скорее всего, просто не везло. С женщинами везло чаще. Просто статистика.
Эш из неё выбивался. Дастин Эш, его операционный директор, только что дал Тони больше, чем все любовницы за последний год, и это удивляло. Когда Тони предлагал секс, он не думал, что будет так. Невозможно было предугадать. Совсем не тот типаж — Тони так думал, но ошибся, и из-за этой приятной ошибки последние полчаса не думал вообще.
А теперь Эш, видимо, решил, что Старк позволит ему вот так просто прийти в себя, уйти в душ и уснуть. По крайней мере, Эш попытался привстать, и Тони вернул его на постель, нависая сверху.
Дастин был красив. Это было легко признать, Тони мысленно согласился с этим ещё час назад. Выгодно быть честным с собой, иначе очень трудно позволить кому-то иметь себя с таким желанием, с каким имел его Эш. Может, проблема прошлого опыта была именно в отсутствии доверия — к себе и партнёру. Со случайными любовницами этот параметр вообще не был нужен — но этого иногда смертельно не хватало.
И позволить Эшу взять и уснуть Тони не мог. Мелькнувшая следом мысль почти рассмешила — Старк, оказывается, подсознательно рассматривал вариант, что не сможет соответствовать. Это было смешно, конечно, но смешно по-плохому — Тони тоже отвык. Он говорил это Эшу вслух и не врал себе. Отвык вкладываться в нечто большее, чем физиологическая разрядка.
— Энтони, мне же не шестнадцать.
К Эшу возвращалась ирония и закономерно спадала эрекция. Он смотрел почти трезво — и почти счастливо. Вот только Старк знал, что стоит за таким «почти». И совершенно не понимал, что делать с таким Эшем, который всем видом показывал, что на этом можно закончить. Это был странный барьер, и Тони перестал понимать, что происходит. Он попытался поцеловать, но Эш толком не ответил, хотя и не оттолкнул. Тогда Тони поцеловал сильнее, глубже, провёл ладонью по бедру и коснулся члена, легко сжав, но Дастин неожиданно отстранился.
— Не стоит. В плане, — Эш откинулся на подушки, — просто не те ощущения сейчас. Всё в порядке, Энтони. Это не критично. Я бы не стал благородно врать.
Тони кивнул. Не критично и не стал бы. Но от ощущения себя — себя вот сейчас — стало тошно. Стандартные приёмы — случайные женщины в его постели были от них без ума — не работали на Эше. И не должны были работать. А ведь он всерьёз посчитал вопросы Эша о предпочтениях лишними. Да, любовницы спрашивали у него, но он сам никогда не спрашивал у них — для него такое было самоочевидным. Эш всё ещё закономерно выбивался из его статистики, а Тони хотел, чтобы он отвечал сейчас так же искренне, как час назад; Тони хотел ещё, ему было мало, и в большей степени он хотел вернуть Дастину долг. Это было большим, чем сексуальное влечение, но заводило не меньше, при этом всё ещё позволяя рационально мыслить.
Тони закрыл глаза, по-прежнему нависая над Эшем. Он вспоминал всё, каждую деталь, которую мог выцепить из их секса. Это было важным, Эш не был случайным телом в его постели, а вот Тони повёл себя с ним сейчас именно так.
От сердца прокатилась волна жара, но он вспоминал, сдерживая заново накатывающее возбуждение. Дастин мог заметить — пусть. И картинка сложилась: из горячего дыхания у своей шеи, из поцелуя на ней же — Старк старался не позволять этого любовницам в сексе, ему не нравилось — из сильных, почти болезненных касаний на бёдрах, из других мелочей.
Тони открыл глаза и почти прилёг на Эша, уже не пытаясь скрыть своей эрекции. Не шестнадцать, но Дастина он хотел не только из благодарности.
Ошибочно думать, что партнёру по умолчанию нравится или не нравится то, что тебе — Тони успел об этом забыть и, если бы не Эш, не вспомнил бы. И когда Тони коснулся его шеи поцелуем, он был в этом искренен, совершенно чётко понимая, что иначе Эш это отследит. Целовать так любовниц самому Старку нравилось, просто переносить это на Эша казалось плохой идеей — раньше, не сейчас. Сейчас Тони целовал искренне, несильно прикусывал кожу у самого основания шеи, прижимался всем телом. И Дастин прерывисто выдохнул — Старк не понял, насколько это хорошо или плохо — и подставился сильнее. Значит, хорошо.
Тони не оставлял следов, в какой-то момент ему даже показалось, что он излишне нежен — женщинам это всегда нравилось, но он не мог понять, насколько это правильно с Эшем. Но Дастин молчал, прижимал к себе сильнее, и Тони тоже позволил себе расслабиться — поцелуи стали хаотичнее, быстрее, прикосновения к бедрам перестали быть бережными.
И Эш наконец сам притянул для поцелуя — он снова дышал резко, поверхностно — и был жаден до невозможного. Тони окончательно понял, что хочет его ещё раз, на этот раз сам, но совершенно такого же — открытого, красивого, возбуждённого до предела. Барьера больше не было.
Тони гладил его тело, притягивал к себе, мягко целовал. Каким-то шестым чувством понимал, что именно в таких поцелуях Эш сейчас хочет мягкости, и ему это давал. Оказалось, давать всё это было легко: Тони чувствовал искренность, сам был искренен в ответ — двадцать минут назад Дастин вернул ему силы и возможность это видеть, понимать, а Старк чуть это всё не похерил к чертям.
Но сейчас Эш вновь подставлялся под ладони Тони, говорил, как ощущается лучше, и Старк подстраивался, пока не увидел в глазах Эша совсем уже мутное желание. Своё оказалось сдерживать не то что бы приятно, но мысли о большем заставляли дышать ровнее, и это тоже было необычным опытом.
Тони отстранился, потянулся за смазкой. Эш приподнялся на локтях, отследил взгляд. Старк напрягся — он ведь, в общем-то, не спрашивал, в отличие от Эша. Но Дастин почти улыбнулся, откинулся на подушки и сам дотянулся до презервативов. Бросил Тони.
— Как я хочу, — Старк всё же уточнил, потому что хотел достаточно специфического для себя. — Но ты остановишь, если что.
Эш повёл плечом, закрыл глаза, чуть шевельнулся приглашающе. Тони понял: тот всё ещё не верил, что Тони мог дать больше. Это было немного больно, но Старк понимал, что этот вывод был, по большому счету, логичен. Поэтому просто притянул Эша к себе, заставил смотреть в глаза — рука на шее не давала отстраниться.
— Эш, не доверяешь по любой причине — останови. Тебе сейчас до чистого оргазма минуты две, а за минет — меньше одной. Хочешь?
Дастин смотрел устало и мутно, и вроде бы в его взгляде читалось чёртово «да», но Старк ждал. И Эш удивил, потянувшись за поцелуем — долгим, глубоким, почти таким, как в начале вечера. Он не хотел. Оргазм никогда ничего не решал; понятный, хороший выбор. Старк отвечал, придерживал за плечи и понимал, что если ошибётся сейчас, Эш на утро будет совершенно мёртвым, выжатым до предела, не просто таким, как сейчас — а в разы хуже. И теперь уже Тони потянул его обратно на постель спиной к себе — он чувствовал в себе силы всё исправить.
Эшу стоило выкинуть из головы мысли. Тони вплёл ладони в его волосы, несильно сжал — как делал сам Дастин с ним — и отпустил, спускаясь по шее и лопаткам к пояснице. Тони сидел на бёдрах, выглаживал спину Эша, изредка прихватывая мышцы у шеи — в такие моменты Дастин сжимал подушку, и Тони хотелось накрыть его ладонь своей, сказать, что всё в порядке. Но это было бы всего лишь словами, а надо было на деле показать, что всё действительно хорошо, и Тони гладил тщательнее, задевая бёдра, сильно сжимал поясницу — Эш чуть ли не выгибался, чтобы можно было сжать сильнее, выдыхал в подушку.
— Так хорошо?
— Да.
Эш ответил сразу и легко, Тони не ожидал. Дастина всё ещё что-то не отпускало, но теперь он ощущался менее уставшим. И Старк решил, что может этим воспользоваться — лёг сверху, несильно прикусил кожу на шее — Дастин вздрогнул, резко выдохнув.
— Можно, я спрошу банальность, Тони?
Старк услышал какую-то болезненную иронию в его интонации. Это ему не понравилось, но что было, то было.
— Спрашивай.
— Вы же не через силу?
Эш повторил его собственный вопрос, повторил слово в слово явно намеренно, вот только Тони понимал, что стоит за ним куда больше. Дастин всё ещё не мог расслабиться и поверить; «а не пойти ли вам к чёрту со своей благотворительностью, Энтони». Сам Тони не сомневался, но Эша, кажется, не отпускало. И это было иррациональным, это не решалось словами — Тони это прекрасно понимал. Но если Эш спрашивал вслух, то был сейчас максимально открыт. Стоило этим воспользоваться.
Тони выпрямился; теперь он стоял на коленях. Коснулся шеи Эша ещё раз, прошёлся поцелуями по лопаткам, приобнял за талию и притянул его к себе, тоже заставив выпрямиться. Оказалось, что полностью прижимать Эша к себе было чертовски возбуждающе. Тони гладил его медленно, по всему телу, легко касался члена, снова возвращался к груди, и вновь к бёдрам, и прижимал, максимально близко прижимал к себе. Снова становилось жарко от собственного возбуждения, но Тони не хотел давить или торопить, и он просто гладил, покрывал шею поцелуями и говорил, как можно убедительнее, что это дурацкий вопрос, что Эш не может не понимать, насколько. И Дастин сдался наконец — откинулся на плечо, горячо выдохнул в ответ на лёгкие касания к члену, и сказал, что верит.
А у Тони, уже совсем расслабившегося и отпустившего себя, окончательно пересохло в горле.
Старку не хотелось ничего менять, а Эш явно не был в том состоянии, чтобы возражать — Тони так и входил в него, медленно, плавно, прижимая к себе, сидя на кровати. Прикосновения, лёгкие поцелуи на шее — всё казалось очень правильным, важным, собственное возбуждение ощущалось ярче, когда Эш откидывался на плечо, выдыхая про охуенность происходящего. Это заводило, прибавляло азарта, сдерживаться становилось сложнее.
Старк закрыл глаза, ускорил темп, сильно притягивая за бёдра, и Эш немного отстранился, давая возможность входить глубже. Сильнее. Резче. Как Тони этого хотел, как они оба этого хотели — Эш дышал прерывисто, двигался в такт толчкам, а в какой-то момент просто лёг на кровать, и Тони лег сверху, уловив желание Эша — максимальная близость, ничем не скованные движения, чистые эмоции. Тони по-прежнему прижимал его к себе, но лишняя нежность исчезла из поверхностных поцелуев — Старк всё ещё мог дотянуться до плеч и шеи — и было как-то совсем до одури хорошо. Потому что Дастин отзывался на всё: прогибался под касаниями, подставлялся под ритм очень грамотно — у Тони после такого сбивалось дыхание и совсем выключался мозг — и тихо стонал, когда Тони удавалось прихватить кожу на шее не только губами. Старк не отследил, в какой момент забылся и сделал это излишне сильно — всё ощущалось слишком охуительно правильным — и Эш выгнулся, резко привстал, откровенно подставляясь. Тони не смог удержаться — входил глубоко, резко и целовал кожу выше ключицы почти грубо, страстно, со всей силой своего желания — хотя внутренний голос и шептал, что это эгоизм, что останутся следы. Но Эш был уже на той грани, где даже от такого можно кончить, и Тони ему просто немного помог, проведя ладонью по члену.
Дастин обессилено упал на постель, Тони чуть придержал его за плечо. Но он знал, что должен остановиться, что секс после оргазма для Эша будет неприятным, и это было аргументом. Старк лёг рядом с потерявшемся в ярком оргазме Эшем; ему остро хотелось добрать свой. Слишком больно, жарко, почти на грани — такое не терпят.
Тони стянул презерватив, провёл по члену рукой и наткнулся на взгляд Эша. Если бы они только что час не занимались сексом, Старк бы сказал, что Дастин зачем-то напился после лёгкой травки.
Тони думал, что эмоциональный приход Эша — это самое удивительное, что он увидит за эту ночь. Но то, как Дастин смотрел сейчас, удивляло больше. Тони не понимал; не мог классифицировать взгляд. Случайные любовницы смотрели с восторгом, Пеппер — с лёгкой благодарностью, а за бездумностью во взгляде Эша скрывалось что-то тяжёлое, многолетнее, наложившееся на эндорфиновый приход. Разумности в этом было мало, но чистые, точно такие же чистые эмоции, как в прошлый раз, отражались чётко.
Дастин отстранил его руку — Тони замер, откровенно боясь помешать — и опустился к члену, взял в рот. Совсем, полностью, с первого раза. Тони чувствовал, как его ласкают языком, как головка касается горла, и не мог произнести ни звука — во рту пересохло настолько, что было больно. И он закусил ладонь, и это было лучшее, что он мог сделать, чтобы хоть как-то вытерпеть эти секунды до оргазма — Эш делал что-то охуительное, а в уголках глаз от напряжения выступали слёзы — а потом его накрыло в десятки раз сильнее первого раза, и жар в паху не проходил, и Эш, кажется, проглатывал сперму.
Тони открыл глаза, когда голова перестала идти кругом, и мир выстраивался в чёткую картинку. Дышать было больно от сухости, Эша рядом не было. Тони вскинул голову, резко приподнял на постели.
Эш, конечно, вполне себе был — возвращался со стаканом воды. Сел рядом, отпил сам, протянул половину. Кажется, его уже отпустило. Ну, или отпустило больше, чем Тони. Старк выпил залпом, посмотрел с благодарностью.
— Как ты?
Голос всё равно звучал хрипло, сорванно, Старк себя не узнавал.
— Лучший секс за двадцать лет. Не знаю, Энтони.
А вот Эш говорил почти ровно, и совершенно искренне, даже с привычной иронией. Добавил через секунду:
— Я сейчас усну.
— Я тоже, — Старк понял, что если закроет глаза, действительно уснёт от хорошей посторгазменной усталости за несколько мгновений. — За двадцать лет?
Эш неопределённо повёл плечом, сонно, как-то вымотанно посмотрел и — Тони это не могло померещиться — улыбнулся на секунду. «Всё в порядке. Но про двадцать лет льстит».
Эш лёг рядом, Тони закрыл глаза — веки казались тяжёлыми, тело лёгким, мыслей по-хорошему не было вовсе. Идеальный секс после рабочей недели. И, конечно, он был прав, как всегда — сон пришёл за мгновения.

---

"Даты смерти..." — Глава 7 — Мы меняемся, и мир меняется вместе с нами

Название: "Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти"
Авторы:  Richard Hase и  Река Сена
Каноны: кроссовер MCU (каноны учтены до сентября2016)/ трилогия о Тёмном рыцаре Нолана
Саммари: После событий "Гражданской войны" они встречаются на кладбище через четыре года, в годовщину смерти Марии и Говарда Старков. Энтони Эдварду Старку очень хочется спросить: "Стивен Роджерс, кто ты сейчас без маски?" И в этом они совпадают: Стив тоже хочет знать. Поэтому холодными от оттока крови пальцами Роджерс стягивает тонкое жидкокристаллическое волокно с лица.
Ворнинги: 0) corporate gen — это guilty pleasure обоих авторов, а у одного из них ещё и кинк на медицинской матчасти; 1) предпочитаем исключительно реалистичную часть MCU/ DC и смотрим канон только в той части, где нет пришельцев, ведьм, камней бесконечности и говорящих енотов. Поэтому будем считать, что ещё до описанных событий Вижн ушёл в закат постигать себя, прихватив с собой Ванду, и мы планируем дописать этот текст до того, как Стражи Галактики доберутся до Башни Старка; 2) есть много корпоративных ОМП, 3) нецензурная лексика и графическое описание гомосексуального секса.

Глава 7 — Мы меняемся, и мир меняется вместе с нами

Стив крутил в руках ручку. Смотрел пристально, формулировал вопрос — Тони это понимал. Пусть. Сам Тони почти успокоился — Эш дал ему на это время. И теперь Старк чувствовал, что готов отвечать. Тогда, на выходе из комнаты Роджерса, этой приятной уверенности не было.
— Хорошо, допустим, — Стив посмотрел на ручку, отложил в сторону. Снова посмотрел на Старка. — Могу поверить, что система «О.К.О» достаточно хорошо защищена. Даже могу поверить, что у тебя нет намерений передавать её правительству. Тогда что ты собираешься делать?
Тони оторвался от панели, подошёл к столу, выдвинул стул спинкой вперёд, сел напротив Роджерса. Тот всё ещё ощущался донельзя рабочим, а Тони хотел большего. Тони хотел поговорить с тем, кого он когда-то считал другом.
— Наконец дать ей работать не в холостую. Это очевидно, — Тони сложил руки на спинке стула.
— Моя команда?
— Ты. Твоя команда.
Роджерс задумчиво посмотрел в сторону. Тони помнил эту характерную черту — так Стив подбирал слова, чтобы сильно не задеть. Раньше эта щепетильность Капитана раздражала, теперь нет.
— Почему? — Стив снова смотрел прямо. — Ты знаешь, как нас мало. И, учитывая внимание интерпола, я не понимаю твоего выбора.
— Как ты мог заметить по Барнсу, я предпочитаю покупать лучших.
— Покупать?
Стив скопировал его нарочито небрежную интонацию, и Тони осознал, что умышленно выбрал провоцирующую формулировку, чтобы задеть, вывести на эмоциональный разговор. Роджерс не повёлся. И от себя стало немного противно.
— Просить, Стив, — Тони кивнул, признавая неправоту. — Прости.
И вспомнилось другое, так и не высказанное «прости».
Оно было намного тяжелее. Стив опускался на колени, смотрел невыносимо собранно и обречённо, и говорил. А сердце уже билось, как ему вздумается, и Тони терял контроль совершенно над всем.
— За кладбище.
Старк сам не понял, как произнёс это вслух. Смотрел на Стива, а тот — и это было совершенно внезапным для Тони — усмехнулся, улыбнулся?
— Ты сейчас за Баки извиняешься или за то, что вообще устроил встречу так?
Себе Тони не врал уже давно, так что ответил честно:
— За цирк с Барнсом.
Стив кивнул, закрыл глаза на пару секунду, медленно выдохнул и заговорил — Старк не слышал этих интонаций долгих четыре года:
— Почему ты просто не пришёл ко мне с этим всем, Тони?
Ответ на этот вопрос Тони знал тоже — проговаривал его про себя долгое время. Множество вариантов, с разной долей правды, красивых и не очень. Но стоило быть честным. С Роджерсом, в свете планов долгосрочного сотрудничества — стоило.

И Тони рассказал всё от и до: сбор данных, планирование, инструктажи. «С.Н.И.Т.Ч» высвечивал фотографии, видео и документы, а Тони продолжал говорить. В первую очередь о брешах в безопасности команды Роджерса; во-вторых, и это было особенно важно, о способах их выявления, если у тебя есть лишняя пара миллионов долларов. Стив должен был это увидеть наглядно, Старк всегда любил наглядность. И, в-третьих, Барнс действительно охранялся плохо. Роджерс безоговорочно верил своим людям, и Тони хотел показать, насколько специалисты Ваканды некомпетентны совершенно во всём — телефон, к слову, заблокировал в том числе и поэтому.
— … я хотел, чтобы ты видел и понимал, что можно сделать, имея мои нынешние возможности. Я планировал это красивой презентацией того, что могу тебе предложить, — Тони не думал, что признание выйдет у него настолько органичным: — Я бы сделал это ещё раз. А потом точно также показал бы «О.К.О» и сказал, что хочу тебя в этот проект.
— Меня, — медленно повторил Стив. — Хорошо. Ты вообще рассматривал вариант, при котором я откажусь?
Старк молчал непозволительно долго — секунды три. Кажется, Стиву хватило, чтобы понять.
— Спрошу иначе — что ты будешь делать с «О.К.О», если я откажусь? План Б?
Никакого «плана Б» у Тони не было. Эш однажды пришёл к нему с тем же вопросом, Старк тогда сильно удивился, попытался объяснить, что от таких предложений не отказываются. Эш тогда сдержанно выслушал, а на следующий день прислал письмо с вариантами использования нейросети «О.К.О» в остальных проектах «Старк Индастриз». Тони не открывал вложение, но просто знал, что варианты есть. И всё же думать о перепрофилировании проекта он не мог; «О.К.О» никогда не был просто очередным проектом.
— Уломать тебя на план А, — честно признался Тони и с раздражением снял мешавшую повязку через плечо. — Но если ты о безопасности, то Эш хотел разобрать наш тостер на множество ещё более примитивных и раздать их приютам вдов и сирот.
— Почему «О.К.О» так важно для тебя?
Стив задавал чертовски правильные вопросы и смотрел ровно, а корпус ручки у него в руках шёл трещинами.
И Тони заговорил.
Начал издалека — с социальных программ, которые развернул в последние годы. По большей части — финансирование технического образования. И госпитали — вторая большая программа. Старку это приносило внутренний ресурс. Вливать операционную прибыль в медицину и образование оказалось мало того, что правильнее, так ещё и выгоднее, чем в уникальные технические прототипы. «С.Н.И.Т.Ч.»'и после первой же демонстрации стали сенсацией, акции компании подскочили — но «С.Н.И.Т.Ч.»'и так и остались двумя впечатляющими игрушками у него и Эша; передавать технологию репульсоров в чужие руки всё ещё означало неприемлемый риск. А вот первые участники программы реабилитации детей с повреждениями позвоночника сейчас пошли в старшие школы, в обычные старшие школы с обычными программами физической подготовки. После этого адаптировать проект для реабилитации ветеранов и заставить министерство обороны раскошелиться оказалось достаточно просто.
«О.К.О» не появилось в пустоте; оно было логическим продолжением и развитием того, каким Старк видел нужный портфель проектов компании. Нужный — для мира, каким Тони хотел его видеть. Частью которого была глобальная безопасность, и опыт таких решений у них обоих был.
— … когда командой руководишь ты. С моими ресурсами, — закончил Тони. — У меня не то чтобы много времени, Кэп. Это хорошее вложение в будущее, одно из вложений, — поправил себя Старк, — но именно поэтому один я «О.К.О» не потяну. А тебе его я мог бы доверить. В общем-то, тебе я уже доверился. Решай.
Он видел, что Стив стал спокойнее — на корпусе ручки перестали появляться новые трещины — и смотрел на рабочую панель за плечом Старка.
— Безотносительного моего ответа, я хочу знать, что будет с Баки.
Тони по-доброму усмехнулся. На это ему ответить было легко.
— Ты всё ещё в это не умеешь, — Тони не хотел оскорбить, просто констатировал факт. — Ты согласен. Но я отвечу: Барнс бы остался в «Кайзере». Доступ я бы тебе оставил, но прервать реабилитацию не позволил. Я за кофе, Стив, — Тони встал и выпрямил руку, стерпев короткий приступ боли. — На тебя делать?
И осёкся, наткнувшись на тяжёлый взгляд Роджерса. Медленно сел обратно, лихорадочно просчитывая, где ошибся.
Роджерс ничего не решил. Роджерс спрашивал, сопоставлял — но всё ещё не принял окончательного решения, и вопрос о Баки не был тем незначительным уточнением деталей, каким его с лёгкостью счёл сам Тони.
«Конечно. И не мог им быть».
Роджерс во многом изменился — но и во многом остался прежним.
Стив поднялся и подошёл.
— Эта программа может следить за каждым человеком на планете. Мы переступаем грань. Мне нужно объяснить, в чём она состоит?
Тони откинулся на спинку стула.
Роджерс… Капитан Америка. С несгибаемыми моральными ценностями.
Но сейчас он подавил секундную вспышку раздражения. Отчасти, потому что Роджерс говорил правду, как бы Тони ни хотелось закрывать на это глаза. А отчасти потому, что только Роджерсу он мог доверить «О.К.О» — не в последнюю очередь потому, что тот задавал такие вопросы.
— За окном двадцать первый век. Через лет десять-двадцать нейросети, построенные по схожему принципу, будут в открытой продаже, и, поверь, государство первым закажет себе разработку «О.К.О». Другое дело, с какими целями, как и кто им это реализует, — Тони вспомнил смешные попытки военных повторить его костюмы. — Так почему не мы и не сейчас? Тебе наплевать на то, что «О.К.О» уже сегодня может спасать живых людей?
— Нет, — резко сказал Стив. — Но меня пугает, что на этическую сторону наплевать тебе.
Слова Стива неожиданно задели.
Потому что то, что для Роджерса было абстрактными этическими понятиями, для самого Старка оборачивалось воспоминаниями. Он старался успокоиться, не давать волю эмоциям — было нельзя.
Но обидно — было.

Тони развернулся, подошёл к панели. Клавиатура слушалась — тесты завершились, эмоциональный паттерн был отключён — и он вывел на большой экран карту мира со вспыхивающими точками терактов: место, дата, время; величина точки — количество жертв. Добавил цвет: от красного, там, где время предвидения «О.К.О» составляло меньше двадцати минут, и до почти чёрного фиолетового — нескольких недель. Тони помнил, что сейчас средний показатель, если выбросить экстремальные значения, находившиеся в прямой зависимости от спонтанности теракта, составлял две недели.
Он запустил динамику. Карта расцвела красными точками первых релизов два года назад. Дни отщёлкивались за днями, бегунок проходил год за несколько минут — и постепенно точки набирали синеву, а потом всё темнели и темнели.
— Этическая сторона, — Тони проговаривал почти по слогам, успокаивая себя. — Давай о ней. Видишь всё это? — он надеялся, что Стив смотрит, потому что оборачиваться не хотелось. — А я видел это в реальном времени.
Он зацепился взглядом за вспыхнувшую в Азии точку:
— Вот, небоскрёб в Сингапуре, 264 погибших. «О.К.О» сообщило за четыре дня. Я разослал информацию по всем доступным мне анонимным каналам. Много подобного было. Знаешь, что происходило?
— Они не реагировали должным образом?
— Они начинали искать источник, — Тони вспоминал эти попытки с болью — оказывается, воспоминания были свежи. — В тот конкретный раз — грубо, бездарно, выдав себя с головой. И ребята из дружной японской мафии сменили объект. Изначально небоскрёба в их плане не было, было здание конкурентов поменьше, «О.К.О» выдавало сорок-пятьдесят жертв. Такие же дружные, но тупые ребята из местного ФБР навели шума и поарестовывали членов банды в случайном порядке. В итоге у нас 264 жертвы. Послушай, Стив, — Тони не хотел звучать грубо, и вышло нейтрально, даже как-то устало, Старк от себя не ожидал. Думал, будет в ярости. — Я получал эти уведомления сотнями и никак не мог действовать в международном правовом поле, не раскрывая источника. А без этого выходила ерунда. И не смей говорить, что мне было всё равно, — горло перехватило, и Тони смог продолжить с усилием только через секунду.
— Эшу было легче. Не всё равно, но легче. Я говорю это заранее, ты и без меня рано или поздно поймешь. Не осуждай. Он сделал для «О.К.О» чертовски много, не требуй от него большего. Это моя личная просьба. С меня, если хочешь, требуй, — Тони наконец нашёл в себе силы развернуться. Стив, оказывается, стоял совсем рядом. — Но принципиально ничего нового не скажу. И только потому, что ты считаешь слежение теоретически неэтичным, «О.К.О» не сверну. Я больше не хочу, чтобы эти цифры становились статистикой. Два года чёртовой статистики. Хочешь, чтобы свернул — так скажи это прямо, без ссылки на мифическую этику, Роджерс. Скажи словами, что осознаёшь цену, и я уничтожу систему при тебе прямо сейчас.
Тони хотел выговориться, он был готов сказать больше. Это были тяжёлые два года: на осознание цели, к которой он шёл, потребовались месяцы и очень много снотворного — поначалу засыпать с этим было сложно. Он думал, что со временем станет легче, но легче не стало.
Старк поймал себя на том, что не солгал сейчас ни в чём — сказанное на эмоциях было правдой. Он был готов уничтожить «О.К.О», если Роджерс откажется, потому что сил работать со случайными наёмниками у Тони не было, и видеть изо дня в день новые точки на карте он тоже больше не мог.
Но Роджерс удивил: сжал здоровое плечо — Старку стало почти больно.
Потом отпустил, отошёл к столу, сел. Тони последовал за ним, сел напротив, и Стив спросил:
— Хорошо, у тебя есть моя команда, и ты видишь два равных по масштабу теракта. Успеть мы можем лишь на один. Как ты будешь выбирать, Тони?
— Кину монетку, — не выдержав наконец, огрызнулся Старк. Вышло грубо.
А потом до него дошло, что для Стива в этом вопросе важным было «ты», а не «как». И ещё дошло, что то, что он знал по умолчанию, мог не понимать Роджерс.
— Кэп, неужели ты решил, что мне нужны ты и твои семь человек только потому, что вы готовы работать в розыске? И в твоей картинке мира я буду требовать от вас подчинения?
Роджерс склонил голову, посмотрел внимательно, помолчал. Спросил ровно:
— А это не так?
Вот тут ощущение дежавю было особенно острым. Как будто он и Роджерс говорили на двух в принципе разных английских. Или даже на английском и китайском. Или даже…
Тони выругался, закрыл лицо ладонями, посидел пару секунд. Хотелось выругаться ещё раз, но вспомнил «Не выражайся» Роджерса когда-то на миссиях. А теперь Роджерс сидел напротив и молчал.
Тони выпрямился и устало сказал:
— Нет. Это не так. Я добьюсь вашего оправдания. Это, собственно, план-минимум на ближайшие полгода, год с учётом бюрократии. С Барнсом будет сложнее, ещё дольше, наверное, но это реально. Дам вам необходимую инфраструктуру и ресурсы. И больше людей — ничего нового, просто отстроим Щ.И.Т с нуля. Потому что сколько ты ещё продержишься один, Стив? Это слишком нерациональное использование нас всех.
И вот теперь у него получилось Роджерса удивить.
И даже, кажется, удивить по-хорошему. Потому что сейчас вместо вежливой сдержанности у того на лице читалось ошеломление.
— Это будут твои люди. И в ситуации с двумя одновременными терактами монетку придётся подбрасывать тебе. Или не подбрасывать, если к тому времени у нас будет нужное количество ресурсов.
И, поняв, что у него совершенно не осталось сил, спросил:
— Так как, Роджерс?

***

За окнами снова было темно.
Стив сидел в тишине и вот уже час не мог прервать её звонком Наташе. Пора было признать, что звонить он сегодня не будет. Стив потянулся за выданным телефоном и набрал Романофф нейтральное смс, второе за день: «Всё в порядке. Свяжусь завтра по общему каналу. В идеале хочу видеть всех».
Позже она придёт в нему в конфиденциальный канал, Стив знал. Он расскажет больше, но — не всё. Они обговорили это с Тони, и Стив сказал, что так будет надёжнее — четырёх человек, знающих про «О.К.О», вполне достаточно.
Многое обговорили. Стиву было трудно поверить, что он действительно обсуждал со Старком будущее своей команды, пути легализации, социальный пакет. Старк так и сказал утром — «социальный пакет».
Стив помнил, как позавчера покупал лилии в «Рикетс» на Коламбус-авеню, прямо у Центрального Парка. Сегодня он гуглял там больше часа, сидел на скамейке, смотрел на Ист-Ривер.
«Ты говорил про оставшееся время. Если это что-то серьёзное, я должен знать».
«Не хочу тебя разочаровывать, но никакого рака мозга. У меня шалит сердце, Роберт говорит, что оно ещё хорошо сохранилось. Но не обольщайся, Кэп, оно рано или поздно остановится. Я смертен, мне сорок пять, это нормально».
Корабли и катера, изменившиеся до неузнаваемости с сороковых, проплывали в сторону Бруклина, а Стив прокручивал разговор раз за разом.
«Ты их знаешь?»
«О.К.О» выдавало профили организаторов нападения на Тони. Все — бывшие оперативники Щ.И.Т.а.
«Некоторых. С Моррисоном работали на одном задании. Отличный снайпер. Думаю, стрелял он. Что ты предпримешь?»
«Ничего, естественно. Их бы энтузиазм да в нужное русло. Свяжемся с этими горе-террористами, когда поднимем проект. Они от тебя без ума, может, и не откажутся».
Солнце играло на поверхности воды, Стив не помнил, когда так в последний раз сидел и просто смотрел на Нью-Йорк. День был солнечным, морозным, стаканчик с кофе грел руки.
«Почему ты так уверен, что получится?»
«Потому что это важно и потому что у них петлёй на шее мои госпрограммы. Слушания будут закрытыми, они помнят, как я делал их на открытых. Это вопрос времени и денег — вас оправдают. Будешь умиляться со слезливых статей в СМИ — эти от денежно-сенсационных кормушек не отказываются никогда. А потом ты в прямом эфире спасёшь котёнка в ЮАР, и в Америке тебя встретят со слезами на глазах, размахивая флажками. Возможно, оптовый заказ на них лучше сделать уже сейчас, сэкономлю пару тысяч».
Воскресный парк был оживлённым, детские голоса доносились даже до набережной. Чирикали птицы, по мосту непрерывным потоком ездили машины, гуляли люди — город жил своей жизнью, своими звуками, Стив слышал каждый, но не вслушивался ни в один.
«Ты сказал, что твоя технология станет доступна всем в ближайшем десятилетии. Я бы хотел знать, что, по твоим прогнозам, изменится ещё».
«Неожиданно. Никогда бы не подумал, что тебя это заинтересует, Кэп. Я расскажу. Но не сегодня, хорошо? Просто напомни однажды».
Он заметил его боковым зрением. Подросток лет шестнадцати стоял в паре метрах и смотрел в упор. Восхищённо, с опаской, боясь приблизиться. Стив кивнул — отрицать очевидное было бессмысленно — и улыбнулся.
— Вы… Капитан Америка? — он так и остался стоять на месте. — Вы ведь правда Стив Роджерс?
Стив тогда ощутил себя донельзя странно. Когда мы молоды, мы всегда замечаем лишь то, что нам важно. До этого Стив видел пару патрулей в парке, мимо которых спокойно прошёл — нет ничего безопаснее толпы. Но мальчик заметил. Он, Стив, был таким же когда-то — восторженным, искренним, влюблённым в свою мечту. И кивнул ещё раз:
— Если ты так говоришь.
Подросток поспешно скинул на асфальт рюкзак, вытащил старый, совершенно потрёпанный блокнот с изображением Стива — такие были запрещены уже четыре года — и протянул; спохватился, протянул следом ручку.
Стив не делал ничего подобного смертельно давно — автограф и ни к чему не обязывающие слова на оборотной стороне дались с трудом, но Стив поймал себя на том, что листает тетрадь по истории искусств, и взгляд цепляется за рисунки на полях. Он начал листать медленнее, смотреть пристальнее — Стив не рисовал целую вечность. А мальчик — его звали Майком — боялся даже заговорить. Стив это понимал и пользоваться этим не хотел — закрыл блокнот через десяток секунд, протянул прямо в руки. Майкл уходил очень быстро, почти убегал, а Стив смотрел вслед, и ощущение счастья — чужого, странного, слишком искреннего и детского — коснулось его на секунду, и город на несколько мгновений перестал казаться ему чужим.
«Стив, я сейчас скажу чертовски циничную вещь, но я устал, а мне бы хотелось поработать до того, как станет паршиво. В Вашингтон я всё-таки слетаю. Ты задержишься до среды?»
Завтра Стив хотел погулять по Бруклину, а сегодня выбрал Центральный Парк. Он, оказывается, скучал по Нью-Йорку. Сейчас признавать это было легко, и мысль совсем не нарушила внутреннее спокойствие. Привязанность — это нормально; жизнь без страха за безопасность команды — тоже нормально. Желать этого… он не мог себе позволить думать о подобном долгие годы. Сейчас — мог. И это тоже ощущалось нормальным.
Стив встал и направился в противоположную сторону, вскинул голову на секунду — увидел камеру на уличном фонаре — и снова посмотрел на очертание города по ту сторону реки.
«В той ситуации с двумя терактами — как бы ты поступил?»
«Тебе правду?»
«Конечно».
«Не представляю. Что важнее — самолёт с детьми или учёными? Школа или институт? Офисное здание или музей? Любой выбор будет поганым. Я просто научился с этим спать. Никоим образом не горжусь, но… скажем так, я бы взял на себя ответственность за выбор. Это всё. Ты и сам понимаешь».
Стив надеялся, что монетку никогда не придётся подбрасывать.

Он вернулся в Башню за полночь. На столе стояла бутылка «Будвайзера» — Стив когда-то обронил при Старке, что ему нравится его вкус и Тони, видимо, запомнил. Отказываться от подарка Стив не собирался.
Он сидел напротив панорамных окон, пил хорошее пиво и не сразу понял, что больше не думает будущем как о неопределённости — Тони был слишком убедителен в том, что говорил. Где-то к четырём дня, когда они проговорили всё, что смогло прийти ему на ум, и Тони ушёл работать, Стив почувствовал себя каким-то… свободным? Правильная лёгкость в мыслях — она появилась, когда Стив понял, что команда наконец получит нормальную жизнь. Да, предстояло решить гору проблем, потратить неимоверно много ресурсов — Старка и своих — но два дня назад у него не было и этого. Сейчас всё менялось — быстро, стремительно, Стив едва успевал всё осознать.
Когда бутылка кончилась, и Стив поднёс к губам последний стакан, понял — он больше не думал о команде, впервые за день. Он вспоминал слова Тони про будущие решения и его людей, про восстановление Щ.И.Т.а — Тони ведь не скрывал, что видит Стива в его главе. Утром это казалось неважным на фоне остального. Сейчас… он понял, что готов. Возможно, пару лет назад это бы его тревожило, сейчас — нет. Это не было подарком со стороны Тони, это была ответственность, которую он хотел со Стивом разделить. И понимание этого по-хорошему удивляло, заставляло вспоминать прошлое, вспоминать ошибки их совместной работы, чтобы их больше не допустить.
Потому что пора было признаться самому себе, что попробовать поработать с таким Старком он хотел. Тони стал… спокойнее, сдержаннее, логичнее едва ли не до расчётливости. Так казалось на первый взгляд. А на второй — Стив видел перед собой всё того же Старка, жертвовавшего собой ради миллионного Манхэттена.
Разговор с Тони словно сломал тот монотонный ритм из операций и переездов, в котором он и его команда жили эти четыре года. Перед ним снова, как когда-то, в самом начале работы в Щ.И.Т.е, открывался огромный мир, полный невероятных технологий. Вот только на этот раз всё должно было быть хорошо.
Старку он действительно верил.

---

"Даты смерти..." — Глава 6 — Знакомясь с новым

Название: "Когда мир меняется, неизменными остаются лишь даты смерти"
Авторы:  Richard Hase и  Река Сена
Каноны: кроссовер MCU (каноны учтены до сентября2016)/ трилогия о Тёмном рыцаре Нолана
Саммари: После событий "Гражданской войны" они встречаются на кладбище через четыре года, в годовщину смерти Марии и Говарда Старков. Энтони Эдварду Старку очень хочется спросить: "Стивен Роджерс, кто ты сейчас без маски?" И в этом они совпадают: Стив тоже хочет знать. Поэтому холодными от оттока крови пальцами Роджерс стягивает тонкое жидкокристаллическое волокно с лица.
Ворнинги: 0) corporate gen — это guilty pleasure обоих авторов, а у одного из них ещё и кинк на медицинской матчасти; 1) предпочитаем исключительно реалистичную часть MCU/ DC и смотрим канон только в той части, где нет пришельцев, ведьм, камней бесконечности и говорящих енотов. Поэтому будем считать, что ещё до описанных событий Вижн ушёл в закат постигать себя, прихватив с собой Ванду, и мы планируем дописать этот текст до того, как Стражи Галактики доберутся до Башни Старка; 2) есть много корпоративных ОМП, 3) нецензурная лексика и графическое описание гомосексуального секса.

Глава 6 — Знакомясь с новым

Дастин проснулся рано, несмотря на выходной. Снилась дрянь — снотворное, как это у него бывало в рабочем адреналиновом режиме, не сработало в полной мере. Эш проснулся с трезвой головой и списком дел. До понедельника оставались сутки, и за них следовало успеть чертовски много. Собственное спокойствие радовало: Эш больше не злился, а тревога за Старка отпустила ещё вчера.
В разговоре он умолчал о том, что уже бежал к вертолёту, когда Старк перезвонил с кладбища; не сказал и сотой доли того, что мог. А мог… мог многое. Даже имел право. Но Эш промолчал, потому что эмоции остались там, на секунде перехода статуса объекта «Старк, Энтони» с жёлтого в красный. Стандартное оповещение «О.К.О», такие приходили постоянно, отправлялись в статистику, и…
Дастина внутренне трясло ещё несколько часов после ухода из госпиталя.
А тогда… Старк не брал трубку, и Эш запрещал себе думать о том, что Энтони уже мёртв. Пятнадцать минут как мёртв.

Но сейчас было утро, в чашку лился кофе, и это действовало умиротворяюще. Джарвис высвечивал план работы на сегодня, всё возвращалось в привычную колею 18-часового рабочего дня в воскресенье, и Эш был этому искренне рад: одного стресса ему хватило.
Даже думать о вчерашнем не хотелось, прокручивать в памяти — тем более. Вот логи «О.К.О» стоило проверить. Теперь имелась возможность, да и Старку он обещал заняться.
Эш только надел рубашку, когда пришёл входящий видеозвонок. От Старка. «Ну, естественно». Дастин не удивился ни на секунду, только пуговицы застегнул до того, как ответить.
— Привет, Эш. Джарвис сказал, ты не спишь.
Старк шёл по знакомому коридору жилых помещений Башни. И вот это удивило. Даже больше, чем шедший следом Стивен Роджерс.
— А вы, собственно… — Эш хотел было продолжить «не должны ли лежать в больнице, если вам окончательно не отбило мозг, Энтони?», но в последний момент остановился. Случилась секундная заминка, и Тони, находившийся в состоянии, которое Эш про себя называл «адреналиновый приход» — Старк был взвинчен и совершенно не спокоен — перебил:
— Да, это именно то, о чём ты подумал — у нас с Роджерсом была бессонная ночь. Я, в общем-то, звоню узнать, как твоя.
Старк сейчас язвил не со зла. По схожему поводу Дастин поставил его на место лишь однажды, когда шутка про ориентацию Эша была предельно неуместной. Старк тогда извинился — пусть и на следующий день. Но сейчас — нет, сейчас Тони просто был не в себе.
— И мои планы?
— И твои планы, — кивнул Тони.
— Я так понимаю, последовательность будет такая, — Дастин подошёл к кофеварке, взял наполнившуюся кружку, прислонился к столешнице. — Я выпью свой кофе, просмотрю сводки, вы покажете Стивену — доброе утро, Стив, — обратился он поверх плеча Старка, — операционный зал «О.К.О». А потом вы позвоните мне, потому что не сможете войти в систему в вашем состоянии.
Тони сбился с шага.
— Потому что — если это неочевидно — у меня вчера не было возможности разбираться с эмоциональным паттерном.
— Я не подумал, — признался Энтони; Эш кивнул. — На самом деле, я хотел позвать тебя сейчас, если ты в порядке.
— Я в порядке. Кофе только выпью.
— С собой бери. И мне нужен «С.Н.И.Т.Ч».
Эш усмехнулся: они оба возвращались в свой привычный рабочий режим. Он свернул проекцию.
Всё время работы над проектом у Эша было приятное чувство работы над хобби, за которое ещё и платят, причём щедро.
Конечно, время работы над «О.К.О» не логировалось напрямую. Более того, даже команды разработки, получая каждый по своему куску задач, не знали, над чем работают глобально. Эш, соединяя куски в одно целое, знал архитектуру проекта. Тони эту архитектуру разрабатывал. Это было их общее, совершенно противозаконное хобби в серой этической зоне.
Вот только Дастин дураком не был и прекрасно видел, что для Старка это куда более личное, чем просто проект, но спрашивать глубже не хотел. Для самого Эша экспертиза от проекта перекрывала всё, даже безнадёжно ненормированный рабочий день: Энтони мог позвонить ночью и сказать, что Эш нужен ему прямо сейчас, пока есть идея — и Эш приходил в мастерскую.
Сейчас было восемь утра воскресенья, и Тони звал на демонстрацию их «О.К.О».
Но кофе Дастин всё же допил — одним большим глотком.

Эш встретил их в холле возле лифтов этажей разработки. Его приход прервал разговор; оба замолчали одновременно. В руках Старка был стакан кофе из автомата, а Роджерс… Стив Роджерс выглядел как типичный представитель министерства обороны в гражданском, каких Эш постоянно видел на технических экскурсиях по «Старк Индастриз».
Эш кивнул обоим. Достал из кармана свой личный проекционный шар — идея назвать круглое устройство, летающее на нано-репульсорах, «С.Н.И.Т.Ч»'ем принадлежала Тони — включил и подбросил в воздух. Под взглядом Тони шар подлетел к нему. Эш приложил ладонь к сенсору на двери корпуса.
— Как это работает? — внезапно спросил Роджерс, когда они проходили офисы аналитического отдела. — Этот шар. Мне интересно.
— Это ты чтобы обстановку разрядить? — уточнил Тони.
— Нет, — Стив чуть улыбнулся. — Я понял на кладбище, что расстояние определяется динамически. Логичный вопрос — как ты его останавливаешь.
— Да я лучший ловец от команды разработки, месяцы на тренировки угробил.
По лицу Стива Эш понял, что отсылки к «Поттеру» тот не уловил. Энтони тоже это понял и начал уже серьезно рассказывать о чипе в височной доле, который преобразовывал потенциалы действия нервных клеток мозга при простейших командах вроде «стой», «налево», «рядом» в понятный компьютеру код.
Дастин слушал отвлечённо, и вся ситуация была донельзя странной. Пустые офисы, он, Старк и Капитан Америка.
Тот самый Стив Роджерс, который красной нитью проходил в учебниках истории двадцатого века. Он был легендой, о которой задавали писать эссе. Дастин сам писал такие и в колледже, и в Массачусетском Технологическом. А потом Капитан вернулся, и Эш ходил на памятную выставку в его честь. И всё.
С этого момента Дастин — на тот момент заместитель главы внешней разработки — потерял любой контакт с Энтони Старком. Запросы, отчёты, результаты, сотни рабочих писем — всё уходило в никуда. Зато можно было включить телевизор и увидеть Мстителей в новостях; и Старку было глубоко наплевать на то, у него рушились проекты, терялись заказы и над будущим «Старк Индастриз» разверзлась не меньшая дыра, чем над Нью-Йорком в один памятный день.
И это невозможно было терпеть. Эш, в то время лично видевший Тони Старка от силы раз десять в год, пришёл к нему без приглашения, с пачкой распечаток, и в тот день впервые увидел Стива Роджерса вживую. Видимо, его присутствие в холле и не позволило Старку нахамить сразу.
Они вышли тогда в соседний конференц-зал, и Старк в тот раз высказал Дастину очень много всего в достаточно оскорбительных выражениях; вот только Эш жил в ярости последний месяц и в долгу не остался. Дастин тогда из принципа не подал заявление об уходе, а Старк почему-то его не уволил. Впрочем, Эш иллюзий не питал — скорее всего, забыл о разговоре через час.
И вспомнил только через два года, когда, неузнаваемо уставший и рабочий, пришёл предлагать должность операционного директора. Эш тогда высказал всё, что у него накопилось за пятнадцать лет работы, а Тони молча слушал, пил кофе и изредка правил паркером распечатанный офер.
Старк обещал много заманчивого: совместную работу, техническую экспертизу, доведенные до конца проекты, бюджеты на производство… Дастин в ответ выкатил длинный список условий, ожидая, что на этом Старк — тот Старк, которого он знал — пошлёт его к черту. Вместо этого Энтони прислал новую версию офера на следующее утро.
И с тех пор, все эти четыре года, Дастину дышалось легко, работалось с удовольствием, и ни один Тони Старк не мешал проектам «Старк Индастриз» жить. А потом был проект «О.К.О», который Энтони не побоялся ему предложить. И Эш стал забывать, что когда-то видел Старка только по телевизору и только в броне.
А потом случился вторник напряжённой рабочей недели, и Тони попросил создать в системе «О.К.О» профиль пользователя «Роджерс, Стивен». Эш сказал прямо, что Тони это вполне может сделать сам, а, значит, он просто хочет поговорить. Они тогда проговорили весь вечер.
Сейчас это всё предстояло услышать самому Стивену, и — Эш честно себе признавался — ему было крайне интересно знать, что тот ответит.

***

Тони и Стив сидели друг напротив друга за овальным рабочим столом посреди зала «О.К.О». Эш занял место за рабочей панелью, слушал и наблюдал.
— … ещё раз говорю, Стив — да, кровь можно законсервировать, но анализатор знает все известные науке консерванты. Это раз. Два — даже если появится неизвестный, анализ проводится и по фракциям кровяных тел. Кровь должна быть свежей.
Эш внимательно слушал. Тони излишне эмоционально пытался объяснить их систему защиты входа по ДНК, Стивен пытался найти слабые места и сомневался.
Экраны за спиной загорелись — анализ прошёл успешно, система идентифицировала Эша как администратора. Для простого просмотра файлов этого бы хватило, но они пришли не за этим.
— Энтони, если позволите, — он решил взять инициативу в свои руки, и Тони остановился, сделал приглашающий жест. Эш перевёл взгляд на Роджерса. — Стивен, подойдите, я покажу, как это работает.
Эш всё ещё чувствовал себя странно. Он разговаривал с Капитаном Америка, более того, он делал это на уровне рабочего взаимодействия и при этом, по сути, не знал о Роджерсе как о человеке ничего. А тот встал, подошёл и посмотрел очень внимательно. Сначала на Дастина, затем — на панель управления. Кивнул.
— Хорошо, я хочу понять. Убедите меня, что это безопасно.
Эш улыбнулся. Убеждать он умел. Набрал в командной строке
Профиль «Роджерс, Стивен». Редактировать.
Панель с данными развернулась на основном экране. Эш сам её не так давно заполнял. Сейчас он просто создал новое поле — вбил простое «Любимый цвет». Курсор ожидающе замигал.
— Заполните, — он отошел от клавиатуры и посмотрел на Капитана. — И вы поймёте.
Роджерс с недоверием коснулся кнопок. Дастин воспользовался моментом и обернулся, коротко сверяясь с Тони; тот улыбнулся в ответ. Благодарил. Они оба знали, что часть с нетехническими объяснениями получается у Эша лучше.
Дастин обернулся к Роджерсу:
— Не реагирует на ваши прикосновения, верно? — риторический вопрос.
Эш быстро ввёл первый попавшийся цвет — жёлтый, а затем удалил всё поле.
— Но реагирует на мои. Каждая клавиша — маленький, очень быстрый и очень эффективный биометрический датчик. Кроме того, некоторые из них считывают ДНК в процессе работы, по каплям пота. У «О.К.О» нет голосового интерфейса. Мы решили, так будет лучше.
— Это надежно?
— Это сверхнадёжно. Как видите, с системой можем работать только мы. Но тут возник вопрос, можем ли мы себе доверять. Поэтому биометрия открывает лишь возможности просмотра статусов объектов, но никаких исходных данных, никакого изменения системы.
— Доверять? — Роджерсу было интересно.
Эш посмотрел в упор.
— Вам доводилось принимать решения на эмоциях?
Стивен заметно напрягся. Дастин не знал, что именно Капитан вспомнил из своего прошлого, но вопрос явно попал в точку.
— Это нормально, — Эш постарался произнести фразу предельно спокойно. — Все не в восторге от подобного опыта. И мы хотели…
— Я, Эш. Я хотел, — перебил Старк. — Не прикрывай.
— …Энтони хотел обезопасить систему от необдуманных решений, — Эш легко согласился с поправкой. — Поэтому я сейчас войду, покажу, как это должно работать, и продолжу.
Дастин активировал режим эмоционального сканирования и встал на разметку напольного датчика. Вдохнул. Выдохнул. Закрыл глаза. Он знал, что сейчас с височного чипа считывается активность мозга, и центры, отвечающие за сильные эмоции, не должны быть активны. Эш был спокоен, уравновешен, с погрешностью пульса не более трёх процентов от своей нормы. Должен был быть, по крайней мере. Всё же было хорошо. Всё. Хорошо. Не как вчера. «Не думать о вчера».
— Прокатило, — услышал он голос Энтони.
Дастин открыл глаза. Обернулся, встретил взгляд Старка. Высветившийся на экране параметр эмоционального состояния сменился с зелёного на жёлтый. Эш сейчас слишком остро помнил себя меньше суток назад, с бессильными попытками войти в систему и понять, жив ли Энтони и что происходит. Вот только стоит индикатору стать красным — и администрирование будет заблокировано снова.
Старк встал:
— Удалим прямо сейчас. Я же обещал.
И он действительно подошёл, развернул код на соседнем мониторе. Дастин не хотел смотреть, этот чёртов статус считывался с него, и надо было быть спокойным. Надо было вернуться к разговору; впрочем, это было легко, потому что Роджерс оказался на удивление хорошим слушателем.
— Из-за этого стоял фильтр по эмоциональному паттерну на вход. Но, как показала практика, идея была дурацкой. Я подумаю, чем можно заменить. Но, кроме этого, у системы есть коды экстренного уничтожения. И сама нейросеть, и все данные перестанут существовать. Конечно, теоретически восстановить будет можно, но, если объективно смотреть на вещи, то ни у кого в мире подобных технологий нет.
— На кодах настоял Уэйн. Его тоже не выгораживай, — легко сказал Энтони.
— Уэйн? — прищурившись, уточнил Стивен, и Старк оторвался от кода:
— Брюс Уэйн из «Уэйн Энтерпрайзис», ты и не должен его знать. Щ.И.Т.у правительство давало трафик его спутников. Но программу прикрыли, как ты знаешь. И, если ты не рассматриваешь вариант передачи «О.К.О» правительству, — Тони вопросительно посмотрел, Роджерс ответил не вполне понятным для Эша взглядом, — чудно, не рассматриваешь, то можешь понять, почему я обратился напрямую к Уэйну. Без этих спутников «О.К.О» не может нормально функционировать, Стив, а Уэйн тот ещё параноидальный мудак с обострённым чувством социальной ответственности. Нужно вас будет познакомить, найдёте много общих тем, — Тони вернулся к коду. — Но из хороших новостей — трафик он дал. В обмен на допуск к системе уничтожения, на случай если я продолбаю безопасность. Или, как он заметил, решу умереть. Наверное, я его понимаю. Но он всё равно упёртый до невозможности мудак…
— Энтони, — негромко сказал Эш.
Дастин прекрасно помнил, каким взвинченным Старк возвращался из Готэма и какими усилиями ему давались эти переговоры. Но Уэйн был прав, Эш с ним переписывался и в этом вопросе не мог не поддерживать. «О.К.О» не должно было попасть в чужие руки. Ни в правительственные, ни в чьи бы то ни было.
Старк усмехнулся и сказал уже спокойнее:
— Функция уничтожения — это единственное, к чему у него есть доступ. Я ему доверяю, Стив. Таким, как Уэйн, в вопросах безопасности я доверяю даже больше, чем себе. Он сам, в общем-то, эту часть и написал. Тебе не о чём волноваться.
— Хорошо, — Роджерс помолчал, посмотрел на Эша. — В безопасность я поверил. Из программного и трудно объяснимого, я должен знать что-то ещё?
Вопрос удивил. Дастин снял очки, протёр о рукав рубашки, дал себе время обдумать ответ.
— Нет, в общем-то. Алгоритмы поиска вам не важны. Выдача, приоритизация — с ними вы быстро освоитесь, когда начнёте работать с интерфейсом. Но, если я верно понял вопрос, вы хотите поговорить с Энтони. И не о технических деталях.
Старк, запустивший тесты после изменения кода, выпрямился. Стивен кивнул.
— Понял. Буду у себя.
— Спасибо, — это сказал Тони. Дастин обернулся у выхода, кивнул в ответ.
Уходя, Эш видел, как Роджерс садится обратно за стол, а Энтони, который, похоже, так и не успокоился до конца, остаётся на месте. Этические вопросы самого Дастина волновали в меньшей степени, но он знал, как болезненно к ним относился Тони в последние годы. Ещё знал, что о результатах переговоров он узнает первым, а рабочий день никто не отменял. Неплохой, в общем-то, день. Старк, по меньшей мере, был жив.